Верховный прикрыл глаза.
— А еще их фокусы легко выдать за чудо, — сказал он тихо. — Простонародью ведь нужны чудеса, верно?
— Они глупы, что мулы. Но пахать поле лучше на довольном муле.
— Верно. Как хорошо все складывается.
Нинус нахмурился.
— Вопрос лишь в том, насколько их хватит. Чудеса? Их продадут нам охотно. И големов. И ищеек. А еще тех, кто держит в своих руках и големов, и ищеек.
Верховный подавил вздох.
Рано ему еще уходить. Нинус умный мальчик, но, как ни печально признать сие, слишком уж одержимый верой. Для жреца это неплохо. Для Верховного жреца — непростительно.
Он с радостью броситься выкорчевывать ересь, оставив храмы на откуп магам.
Нельзя.
И неужели Император не видит? Не понимает?
Или и видит, и понимает? Он ведь тоже не глуп. Стравить жрецов и магов, чтобы пользоваться и теми, и другими? А после подмять под себя? Сложно.
И тяжело.
Верховный допил молоко и, позволив нарушить молчание, велел:
— Иди. Передай там, что завтра я буду готов вернуть их… добро.
Камни все еще хранили холод.
Завтра. Завтра Верховный поднимет шкатулку на вершину пирамиды. Поставит её на золотое блюдо, на то, куда позже лягут и сердца. Наверное, можно было бы отыскать иное место.
Спрятать.
Укрыть от взгляда богов.
Но Верховный не захотел. Напротив, в самый первый раз, когда он отнес шкатулку наверх, он надеялся, что боги оживут. И поразят наглеца.
Не поразили.
Статуи остались недвижимы. И глаза их, выточенные из цельных драгоценных камней, не ожили. Солнце не рухнуло на землю. Не ударили молнии. Не разверзлись небеса.
Ничего-то не произошло.
Снаружи.
— Они желали бы узнать, сможете ли вы взять больше камней? И готовы платить за помощь.
— Чем?
Не хватало принимать плату. Или все-таки только и оставалось, что плату принимать? Может, правы те, кто говорил, что истинная Империя давно мертва?
— Они знают, что золото мира и без того принадлежит Отцу-Солнцу. А потому просят вас принять две дюжины крепких рабов. Это воины-северяне, именующие себя норраман. Они свирепы и храбры. И каждый в бою поразил не менее трех наемников. А потому их сердца полны живого пламени.
Хороший дар.
Правильный.
И тем смущает. Проклятые маги знают о храмах и вере куда больше, чем следует.
— Хорошо, — Верховный прикрыл глаза.
— А еще, — Нинус слегка запнулся. — Они умоляют вас не отвергать вот это.
Он вытащил темно-зеленый камень, вставленный в золотую пластину. Пластина пестрела письменами, но прочесть написанное Верховный не мог.
