Англичане уже в первый день нового года без последнего «прости» отбыли из Риги, да и из Латвии. Мне рассказывали, что кабинет министров запрашивал, можно ли найти для него на кораблях место, однако получил отрицательный ответ. Не могу выяснить, насколько этот рассказ основан на реальных событиях. Я лично никогда не сталкивался с какими-либо иными намерениями латышского правительства, кроме как можно дольше оставаться в стране. Я довольно часто обсуждал с ним подходящее место для временной резиденции, и мы единогласно избрали Митаву. Однако могло быть и так, что латышское правительство имело в виду английские корабли в качестве места, куда можно спастись бегством в самом отчаянном положении, если уж никакого другого выхода не будет. В пользу этого, в конце концов, говорит и обстоятельство, что барон фон Розенберг как раз и бежал на английский корабль, конечно, чрезвычайно рано, когда еще о реальной опасности и речи не было. И все же поспешное и безмолвное исчезновение англичан заметно охладило воодушевление латышей на их счет. Этим отнюдь не сказано, что латыши внезапно нас полюбили, однако теперь они увидели: англичане отплыли и уже не могут им помочь в их тяжелом положении. Было отнюдь не предрешено, что они бы помогли, даже если бы были в состоянии сделать это. Однако мы были с ними, помогали им, как только могли, и заявляли о своей готовности помогать и впредь, и даже больше. Я же хотел и дальше трудиться ради этой помощи, надеясь тем самым создать столь многие и прочные предпосылки, чтобы обеспечить на будущее положение немцев в этой далекой стране, чтобы можно было создать прочные экономические связи между рейхом и Латвией.
На наших совещаниях поначалу речь шла о том, чтобы прояснить военную обстановку. При этом высказывались чрезвычайно разные оценки. Получили известие, что Рига в утренние часы была занята первыми большевистскими отрядами. Поначалу в город вступил только отряд кавалерии силой в 160 всадников. Если бы у нас теперь было хоть несколько тысяч человек, мы действительно могли бы вернуться в Ригу. Однако добровольцы, на которых мы надеялись, были еще очень далеко, так что должно было пройти еще некоторое время, пока они прибудут. Я предполагал, что мы сможем остаться в Митаве. Олайские позиции все еще были пригодны для обороны. Однако и этот замысел реализовать не удалось. Наши силы и для этого были слишком незначительны. Наступавшие к западу от Двины войска Красной Армии только усиливались, так что при дальнейшем их продвижении Олайские позиции удержать было бы невозможно. Остановить же наступающих у нас не хватало сил. Так что, хотя эта мысль также была очень болезненной, теперь речь шла только о том, чтобы придержать Красную Армию, лишь бы выиграть время. Тем самым можно было попытаться вырвать четыре, может, и восемь, возможно, и десять дней. Командующий Железной дивизией и это полагал бесперспективным. За последние дни ему пришлось приобрести поистине горький опыт, ведь до того он был склонен скорее к оптимистической оценке положения. Теперь же он рисовал его в самых черных красках и заявил латышским министрам, что Германия более ничего не может сделать для их страны. Еще в тот же день или на следующий он подал в отставку и уехал
