В таких стычках прошло несколько часов. Все было ровно наоборот по сравнению с тем, как бывает, когда хотят предотвратить конфликт. Партиям следовало бы унять свое недовольство.
Если же им мешать его проявлять, раздражение в них все же сохраняется, и оно дает о себе знать, причем, как правило, не вовремя. Так что я предоставил противникам изливать свой гнев, а когда и сами они, и слушатели уже от этого устали, я сделал предложение на некоторое время отложить вопрос о признании или непризнании принципов конституции и обсудить чисто математическую сторону проблемы. Это и происходило в течение следующих двух заседаний.
Латыши предложили немцам занять 6 мест из 100, опираясь при этом на статистику населения. Ведь если причислить к Латвии еще и оставленную русским в Брест-Литовске землю Латгалии[131], в которой немцев нет вовсе, доля немцев в увеличившейся таким образом Латвии составит как раз 6 %. Такое предложение, естественно, немцев не удовлетворило, да и я считал его неприемлемым. Я предполагал, что буду добиваться 15 мест для немцев в Народном совете и двух – в кабинете. Это было несколько больше, нежели их доля в численности населения, однако это было бы вполне оправдано в связи с выдающимся значением немцев в сельском хозяйстве, ремеслах, торговле и культурной жизни. У немцев не наблюдалось особенной склонности к такой уступке, охотнее всего они бы и вовсе не заботились о республике, выжидая развития событий. Они не доверяли латышам и говорили, что те нарушат любые соглашения, как только будут в состоянии это сделать. Я предоставил балтийским немцам успокаивать себя подобным мнением и продолжал идти своим путем. Когда же я счел, что момент настал, я рассказал партиям о моем предложении.
Латыши тут же встали в позу, а Вальтер стал язвить и произнес напыщенную речь, из которой ровным потоком стекал демократический елей. Ишь какие притязания: немцам – и привилегии! Республика будет насквозь демократической, гарантируя равные политические права без различия личности, сословия или национальности – таковы ее неприкосновенные принципы, – квоту представительства поэтому может определить только доля в численности населения.
В ответ я указывал, что этот чисто математический принцип был оставлен без внимания уже в первом же акте латышской независимости, ведь оценивавшаяся в 25–30 % часть пробольшевистски настроенного населения изначально была лишена всякого представительства и участия в органах власти – так что жителей уже начали различать по политическим соображениям. Таким образом, мое предложение остается как раз вполне в рамках прежнего образа действий, ведь он требует учесть особые политические и экономические качества немецкой части населения страны. Я даже дополнил свое предложение тем, что обсудил создание в столице страны Риге отдельного избирательного округа, который должен был иметь большее число представителей, и в этом случае за счет перевеса немцев в Риге как раз и будет достигнуто предлагаемое мною количество их представителей.
