. Это давало бы в сумме примерно такую же территорию, что собирались выделить и для латышских поселенцев. Я оставлял предметом обсуждения ту форму, в которой земля будет передаваться в собственность: будет ли это безвозмездная награда за участие в кампании, или же предусмотрена продажа по сходной цене, будет ли это полная собственность или же наследственная аренда. Уллманн привел целый ряд возражений против моего проекта. Предложенные участки будто бы слишком малы, потому в Курляндии на них никто из поселенцев не выдержит. Предполагаемое число поселенцев из солдат будто бы вычислено мною произвольно; что же тогда будет с остальными, если нам понадобится более 10 тысяч, а то и 20 или 30 тысяч солдат, которые затем потребуют земли? Все это были вопросы, о которых можно было дискутировать сутками, причем мы и действительно рассуждали очень долго. Мне пришлось для начала признать справедливость возражений Уллманна, удовольствовавшись замечанием, что латышское правительство в принципе готово предоставить германским бойцам в Латвии возможность для поселения, хотя о характере и масштабах этого следует в дальнейшем продолжить переговоры, когда можно будет более точно оценить обстановку, в частности составив представление о количестве поселенцев из солдат.
XVI. Зарисовки из поездок
Во время пребывания в Митаве начали приезжать первые добровольцы из рейха. Две батареи, пулеметная рота и ударный отряд из 70 человек должны были быть уже на пути в Курляндию. Мы ждали. Для поездки этим людям необходимо было максимум три дня, а теперь уже прошло пять. Мы нетерпеливо ждали, а их все не было. Они вообще не прибыли – их задержали в Восточной Пруссии солдатские советы, а затем, видимо, отправили назад по домам. Как-то добрались до нас четверо или пятеро злых, как черти, юношей. Их тоже задержали и хотели отправить домой, однако они вывернулись и доехали, рассказав нам, что солдатские советы в Восточной Пруссии не намерены пропускать в Прибалтику военные эшелоны.
Когда несколько дней спустя я поехал в Берлин, мне пришлось остановиться в Кёнигсберге, ведь не было следующего поезда. Я использовал эти часы, чтобы разыскать солдатский совет. А там, как это обычно и бывало в солдатских советах, как раз шло собрание – заседали в доме дворянского собрания. Ошибиться при поиске было невозможно, ведь перед дверями этого здания стояло аж 13 автомобилей. Тщетно просил я, апеллируя к занимаемой мною должности, предоставить в мое распоряжение для пары поездок по совершенно неизвестному мне тогда городу машину. Там внутри собрались около 120 человек. Мне позволили войти. Говорили об обязанности отдавать воинское приветствие. Я двинулся к столу председателя, сказал, кто я таков, и попросил слово. Председательствующий – жовиальный, упитанный бюргер в форме заявил, что столь важный предмет надо обсуждать лишь к концу, а тогда я и смогу получить слово. Я призвал себя к терпению и стал ждать. У меня было мало свободного времени, ведь я еще должен был навестить штаб корпуса и обер-президента
