Киев был одним из многих мест, где происходило подобное, говорят, эта двухдневная бойня стала самой массовой в истории Холокоста. За двое суток было убито 33 771 человек. Чего стоит точность этой цифры. Позже к ней добавилось еще 17 000 евреев, а потом вообще уже никто не считал. Первыми в Бабьем Яру были убиты пациенты психиатрической клиники. Их тихонько отравили газом в специальных грузовиках на краю оврага, прямо на больничной территории. И лишь через несколько дней дошла очередь до евреев. Здесь убивали два года: военнопленных, партизан, матросов Днепровской флотилии, молодых женщин, снова евреев, уже из прилегающих мест, просто прохожих, схваченных на улице, целых три цыганских табора в полном составе, священников, а также украинских националистов, которые поначалу пособничали немцам, чтобы потом тоже пасть их жертвами. По разным подсчетам, в Бабьем Яру убито от ста до двухсот тысяч человек. Плюс-минус сто тысяч – даже не знаешь, один был Бабий Яр или два.
Раньше, когда здесь еще не было метро, я с родителями приезжала в Бабий Яр с другой стороны. Сперва мы смотрели фрески Кирилловской церкви двенадцатого века, Страшный суд, как ангел разворачивает свиток неба, потом фрески Михаила Врубеля, это уже в стиле модерн, Мадонну с этим ее слишком тяжелым взглядом и Сошествие Святого Духа на апостолов, для которого позировали душевнобольные из той самой близлежащей больницы. И только подстраховав себя этой духовной подкладкой, мы шли через Бабий Яр, и я весьма смутно осознавала, что это за место, – даже не ведая, связано ли оно с моей родней, – и какой жизнеутверждающий, как мне казалось, ритуал мы тут в полном безлюдье совершаем. Их дедушки и бабушки где-то тут лежат, это мне родители уже гораздо позже рассказали, а еще красавица Лёля. Моя бабушка тоже лежит в Бабьем Яру, сказал мне однажды отец, только она туда не дошла. В конце концов мы доходили до монумента, в ту пору единственного памятника, который был установлен через 35 лет после злодеяния – не на том месте и не в тот день. Мускулистые советские герои – матрос, партизан и женщина-украинка – победно торжествовали над мраком прошлого. Слова геройство, мужество, отчизна, отвага отскакивали от меня, как шарики для пинг-понга. И ни слова о том, что здесь лежат и евреи города Киева.
Когда летом 1943 года Красная армия подходила к Киеву, тремстам военнопленным расположенного по соседству Сырецкого концлагеря пришлось дни и ночи напролет выкапывать здесь трупы, уложив в штабеля две с половиной тысячи, кремировать их, а потом еще перемалывать кости. Прах счету не поддается. Людей заставляли стирать следы злодеяний, после чего убить надлежало и их, а тех, кто это видел, тоже надо было стереть с лица земли, чтобы под конец ничего не осталось, ни следа, ни живой души, ни предания. Военнопленные, догадываясь об уготованной им участи, пытались бежать. Из трехсот выжили всего четырнадцать – единственные свидетели.
