«Это сочинение сродни рапсодии “Шеломо” Эрнста Блоха, в её музыке как бы скрыта история страданий и бедствий», – писал немецкий критик П. Экерлин.
Сочинения композиторов Пуленка, Онеггера, Шимановского, Бартока, Чайковского, Шуберта, Шумана, Виртуозная музыка Сарасате, Венявского Паганини, Крейслера, концертные обработки Хейфеца пьес Гершвина, Равеля, Дебюсси – пожалуй, трудно назвать то, чего Борис Гольдштейн бы не играл!
В 1958 году ректор Московской Консерватории А.В.Свешников дирижировал «Реквиемом» Моцарта в Большом Зале Консерватории. В этом же концерте участвовал Борис Гольдштейн, исполнявший Концерт для скрипки с оркестром Моцарта №5. Свешников, услышав это исполнение, подошёл в антракте репетиции к Гольдштейну и спросил: «А почему вы, собственно, у нас не преподаёте?». «Я бы хотел сам спросить вас об этом, Александр Васильевич», – ответил Гольдштейн. Вскоре ректор пригласил его к себе и попросил представить ему характеристики от профессоров Консерватории. Излишне говорить, что ни Ямпольского, ни Цейтлина уже не было в живых.
Ни один из профессоров не захотел дать своей рекомендации! Что это было – страх конкуренции? Страх иметь рядом скрипача такого дарования? А ведь он уже имел опыт педагогической работы в Музыкальном Училище при Консерватории. Только там ему и разрешали работать…
Помню, как весной 1958 года мой профессор Д.М. Цыганов, узнав, что Свешников думает пригласить Гольдштейна в Консерваторию, вылетел из класса, метеором промчавшись по всем скрипичным аудиториям. Через полчаса он вернулся в свой класс успокоенным. Дело было сделано… Все эти люди, преподавшие тогда в Консерватории полагали, наверное, что они навсегда «похоронили» Гольдштейна как педагога! Рано радовались… Не хочется сегодня попусту расстраивать читателей списком тех, кого зачисляли в Консерваторию в те годы в качестве преподавателей скрипки… Прошло, правда довольно много лет, но вот Гольдштейн выигрывает открытый конкурс в Высшей Музыкальной Школе Вюрцбурга в Германии. После исполнения сольной программы руководство Высшей школы немедленно зачислило Гольдштейна профессором Школы, даже без обычного в таких случаях открытого урока – «мастер-класса». Так жизнь, наконец, поставила всё на свои места, но ведь если бы Гольдштейн не эмигрировал, то никогда бы не имел возможности преподавать в высшем учебном заведении!
Надо отметить, что в одной из самых первых рецензий на концерт Гольдштейна, почти сразу по прибытии в Германию, уже цитируемая влиятельная газета «Франкфуртер Альгемайне» писала (17 февраля 1975 года):
