(Мы были в свите сих блестящих властелинов)
Как поразил нас вкруг разлитым волшебством
Ваш Петергоф, царём заложенный Петром,
Куда на брег морской, голландцев чтя прилежно,
Кой-что от их садов он перенёс поспешно.
И то же вижу здесь: не мысля о канонах,
Любуюсь домом о шестнадцати балконах;
Вот зыблется струя, свергаясь с высоты;
Деревья, воды, трав покровы и цветы,
Затеи зодчества, что высятся кругом,
Провозгласили Вас счастливейшим царём.
За сменою часов, дней, месяцев и лет
Вы позабыли двор, Вас не пленяет свет,
Покою, счастию Вы принесли обет.
Здесь открывается вид чудный предо мною
Колонн, кумиров, ваз, стоящих чередою;
Вот мельница, слегка вращаема волнами,
Торопит хладный ток своими жерновами.
Фигурные кусты, руины и мосты
Разнообразят вид природной красоты.
О! Вот обитель, где дремать не смеют чувства,
Где соревнуются природа и искусство.
Хвала хозяину! Он тонкий философ,
Поклонник грусти он средь наших мудрецов,
Но да позволит мне несвязными стихами
Себя развеять меж печальными мечтами.
Порою взбалмошна любовь,
И это точно водевиль.
Лишь в тишине живёт любовь,
Благоуханна, как ваниль.
Владеет смертными любовь,
Распоряжаясь в их судьбе.
Больших и малых зрит любовь
Всегда покорными себе.
Прекрасна дева, чья любовь
Обнять готова целый свет.
Питать к ней тайную любовь –
Безумство, право, или нет?
И пусть в глазах её любовь,
Душа учтивости полна.
Она не выкажет любовь,
Лишь будет искренно нежна.
Златит печальная аврора
Елизаветы городок.
От сна отряхиваю взоры
И шлю тебе с десяток строк.
Ни кружево стихосложения,
Ни блеск пленительных идей
(Всё, чем когда-то жил мой гений)
Любви не выразят моей.
Скажу я просто «обожаю»,
На то не нужен Феб златой.
Но хочешь ли узнать, пожалуй,
Что степи сделали со мной?
Здесь музы точно онемели.
Затворницы едва-едва
Сплетают желчные слова
И не указ им бог свирели.
Но знай, стихи отяжелели
И оттого, что зорких муз
Ты превосходишь красотою –
На лиру тотчас взвалят груз,
Лишь для тебя её настрою.
Любовь могла б меня спасти:
Всегда поблизости проказник,
Кто среди муз пусть не в чести,
Но и в степи закатит праздник.
Проказник, право, не простак.
Замёрзшей лирой он скучает,
Но, лишь падёт на землю мрак,
Он сердца струнами играет.
Он распаляет чувства той,
Что блещет дивной красотой.
Но я от мыслей сих страдаю
И их вседневно убегаю.
Природа в утешенье нам.
Я говорю её устами,
Но я скучаю по лесам;
Сей край столь беден древесами.
Стеснили жизнь мою валы!
Увы, моя Елизавета,
