Гравий хрустел у него под ногами, когда он поднимался по тропинкам к барочным шато, чьи бальные залы были превращены в больничные палаты. Он посещал переоборудованные школы и лесопильни в прифронтовых городках, где по дворам расхаживали гуси. Под аккомпанемент осеннего дождя на жестяных крышах он шагал по тифозным палатам в Ковеле, заглядывал за высокие, гробоподобные стены холерных коек, обращался к сестрам, размечающим температурные графики в малярийных палатах. Прежде его не занимала иерархия, но теперь он пользовался своим званием, чтобы заставить ленивых конторщиков проверить записи. В сентябре, когда русская Девятая армия взяла Станиславов, Люциуш находился в Кракове и работал на баржах, переоборудованных в плавучие госпитали на Висле. Он разыскал довоенный адрес Жмудовского через почтовую контору, но все, что ему удалось узнать от соседей, это что жена и дочь Жмудовского уехали в далекие края к родным.
Когда в ноябре он служил в госпитале, располагавшемся в соборе Замосцья, пришло известие о кончине Императора. В то серое зимнее утро Люциуш стоял в толпе пациентов и слушал новости. Представить себе такое было почти невозможно; Франц Иосиф правил семь десятилетий, никто из присутствующих не родился до начала его царствования. Всем казалось – и это было отчетливое, ясное чувство, – что настал конец, возможно, не только его правлению, но и монархии, а может быть, и войне. Но в обед сестры снова выстроили пациентов в шеренги. За тридевять земель, в Вене, на трон восходил кто-то другой.
Люциуш всего этого почти не замечал. Когда разукрашенные лошади в резиновых чехлах на копытах – чтобы не так стучали – доставили королевское и императорское тело в Капуцинский склеп, он уже снова был погружен в свои поиски.
Но про Маргарету никто по-прежнему ничего не знал. В списках медицинских сестер находились Ренальды и Анастасии, Елизаветы и Лизелотты, Паолы, Ксении, Хильдегарды, Яны, Анеты и Евы, Кунигунды, Каты, Ливии, Магдалены, Рэки и Матильды. В Тарнуве он нашел Маргарету, но это оказалась светская медсестра семидесяти с небольшим лет, которая залилась краской, когда старшая санитарка представила ей «господина». Еще одна Маргарета, в Кракове, удивительно пухлая для этих голодных времен, оживленно перебирая пальцами, спросила, женат ли он. В Ярославе некогда была Маргарета, но она умерла от заражения крови задолго до падения Коломыи, а сестра Маргарета из лембергского госпиталя только что вернулась к умирающей матери в Берлин.
