.............................
3
Арестованный брюссельской полицией 10 июля 1873 года Верлен был помещен в дом предварительного заключения, затем в тюрьму, в общую камеру. Поэту грозило тяжелое обвинение – покушение на убийство Рембо. Судебные медики осмотрели его, в весьма унизительной форме, на предмет следов гомосексуальных контактов и таковые не отрицали. «По счастию Верлен успел поручить матери послать несколько писем и телеграмм друзьям с известием о постигнувшем его бедствии. Один из первых откликнулся Виктор Гюго. <…> Несмотря на бессодержательность [его] письма, оно принесло реальную пользу Верлену. Начальник тюрьмы увидел, что имеет дело не с обыкновенным убийцей, и проникся некоторым уважением к арестанту, у которого столь знаменитые друзья. Верлена перевели в отдельную камеру, разрешили ему прогулки и позволили получать обед из ресторана».
Следствие складывалось не в пользу Верлена. Из парижской полиции на запрос ответили, что арестованный – поэт и коммунар (значит, помнили), бросивший жену и ребенка и сбежавший с молодым человеком «известной безнравственности». У местных стражей порядка сведения были не лучше: пьяница и завсегдатай притонов. Вдобавок прошел слух, что жена добивается развода из-за «предосудительных отношений» Верлена с Рембо. Дипломаты хлопотать за соотечественника не стали. «Франции не было дела до автора каких-то, никем не читаемых сборников стихов», – грустно заключил Брюсов.
Суд состоялся 8 августа. «В сущности никакого серьезного “проступка” Верлен не совершил. Рембо (на следствии. – В. М.) от всякого обвинения отказался и дал показания, вполне благоприятные для своего друга. <…> Единственным прямым нарушением закона было то, что Верлен без установленного разрешения носил при себе револьвер и выстрелил из него во время ссоры… Но против Верлена было общественное мнение, утверждавшее, что он стрелял в своего юного друга в порыве “противоестественной ревности”. Против Верлена были темные слухи о его жизни, будто бы наполненной всеми формами разврата, терпимого и противозаконного, пьянством и выходками, оскорбляющими мирную жизнь добрых буржуа. И прокурор всего решительнее настаивал именно на “поведении” обвиняемого». Приговор: два года тюрьмы (мог получить и три) и штраф 200 франков – Брюсов назвал «исключительным по своей суровости», Птифис «вполне нормальным». «Во всяком случае приговор этого суда, определенно говорящий лишь о “покушении на убийство”, должны помнить все те, которые до сих пор повторяют старую легенду, будто Верлен был осужден за преступление против “общественной нравственности”», – отметил Брюсов, добавив: «Верлен, как позднее Уайльд, отбыл свое наказание полностью». Потому что тогдашний читатель именно об Уайльде и подумал бы.
