Декаденты. Люди в пейзаже эпохи | страница 68
Полгода спустя свой перевод под названием «Сияние луны» напечатал Брюсов, с работой Сологуба, несомненно, знакомый:
В феврале 1922 года, готовя переработанное и дополненное издание переводов[104], Сологуб, изучивший брюсовского Верлена с карандашом в руках[105], сделал новый вариант, сохранив из прежнего всего две строки:
Какой из трех лучше? Не берусь судить. А еще есть переводы Шенгели (начало 1940-х), Анатолия Гелескула (конец 1960-х), Игоря Булатовского (конец 1990-х). Найдите, сравните – и попробуйте решить сами.
Позднейший образ бомжеватого бродяги заслонил от нас Верлена 1860-х годов, ведшего хоть и не добропорядочную, но вполне буржуазную жизнь. Днем – необременительная служба в столичной мэрии, вечером – богемные удовольствия. «Частые отлучки Верлена на всю ночь, его возвращения домой в нетрезвом виде приводили в отчаяние его мать, с которой он жил на одной квартире. <…> “Ты опять пьян, Поль!” – восклицала она, всплескивая руками». Всё было ужаснее, чем писал Брюсов, и творилось это постоянно. Птифис привел свидетельство гостившей у Верленов знакомой: «В пять утра он явился домой пьяный, выхватил из отцовской коллекции оружия саблю, кинжал и огромный охотничий нож и закричал, что сейчас убьет мать! <…> Он вопил, как сумасшедший: “Дайте мне денег!”».