Банни похлопал Гринго по кашемировому пальто.
— Для начала тебе придется научиться одеваться со вкусом, а не с комфортом.
— И это говорит мальчик в курточке! Идем.
Гринго махнул головой в сторону Кинг-стрит, и они потащились вперед мимо бродяг и забулдыг, по одному или по двое возвращавшихся из пабов и клубов.
— Раз уж мы заговорили на запретные темы, — сказал Банни, — кажется, в последнее время ты подсел на азартные игры.
Гринго рассмеялся.
— Ну хожу иногда к Ричи и играю там в карты — большое дело!
— А еще ты был на игре у Дэйли на этой неделе.
— Теперь вы следите за мной, детектив?
— Нет. А должен?
Гринго вынул из кармана покерную фишку и подбросил ее щелчком большого пальца.
— Расслабься, амиго. Теперь, когда я остался без жены, мне нужно найти чем занять свободное время. Я подумываю о том, чтобы стать профи. Хочу купить одну из тех ковбойских шляп, что носят игроки в телевизоре.
— Профи, значит? Так вот почему ты отказался от предложения Криви?
Гринго посмотрел на Банни.
— Как ты узнал?
— Господи, Гринго, нет хуже сплетников, чем в полиции. Все готовы себе яйца надорвать, лишь бы получить должность в Бюро преступных активов, а ты просто взял и отказался?
Гринго пожал плечами.
— Мне это не сильно нужно. Там куча бумажной работы. Если бы я хотел стать бухгалтером, то я бы им стал.
— Херня это все! Слушай, блин, не будь дураком, дай мне тебя переубедить.
— Не выйдет. Мне нравится работать с тобой. Мы отличная команда.
— Ага. Если бы ты не тратил время на то, чтобы прикрывать меня от начальства, подумай, чего бы ты уже мог достичь.
— Я мог стать рабочим осликом при какой-нибудь напыщенной канцелярской крысе. Ты бесящий хер, Макгэрри, но ты мой бесящий хер. Мы команда, а еще — я поспрашивал всех вокруг — только я более-менее разбираю твою речь.
— В самом деле, тугоухое дублинское трепло?
— Вот сейчас ни слова не понял.
— Охеренно остроумным себя считаешь, да?
Гринго нахмурил брови в притворном замешательстве.
— Что-то насчет козы?
— Через минуту твои яйца окажутся в соседнем часовом поясе.
Они свернули за угол на Мерсер-стрит, аккуратно обходя чипсы с карри, по внешнему виду которых было не понять, съели их перед тем, как бросить на тротуар, или нет.
— Кстати, по поводу личной жизни… — сказал Гринго. — Вон идет твоя застарелая любовь.
Шаркая по тротуару, к ним приближалась знакомая фигура Мэри Мурты, или, как ласково ее прозвали, Мэри Сороки. Даме было далеко за шестьдесят, и она являлась бездомной еще с тех времен, когда Банни только-только начал патрулировать улицы. К светлой прическе, напоминавшей птичье гнездо, была приколота старая пластмассовая тиара, а за спиной рваного пальто болталась пара потрепанных ангельских крыльев, очевидно найденных на помойке после того, как их выбросила какая-нибудь юная «курица». А еще она пользовалась косметикой, — с энтузиазмом, но несколько хаотично разукрашивая лицо, — хотя оставалось загадкой, где она ее добывала. Внешним видом она напоминала Банни любящую бабушку, которая предоставляет дорогим внукам больше свободы действий, чем следовало бы. За многие годы предпринималось несколько попыток переселить Мэри в нормальное жилье, но все они закончились неудачей. У нее был свой сарайчик у железнодорожных путей, и ничего другого она не желала. Целыми днями она бродила по улицам, толкая перед собой тележку из супермаркета, заполненную самыми ценными для нее вещами. Прозвище ей дали неспроста: все блестящее, увиденное в урне или торчащее из помойного бака, Мэри Сорока извлекала и хранила как сокровище.
