Ох. Дерьмо.
— И что со мной будет?
— А это уже зависит от того, какая шлея попадёт им под хвост. Если в кошельке будет от пяти до двадцати эффи — пять лет каторги. От двадцати до пятидесяти — десять. Больше — и это было бы лучше всего для тебя — будет означать, что твою шейку обмотают верёвкой и выдернут опору из-под твоих ног. Я думаю так: эти боровы мыслят очень просто. Они не понимают, что для тебя гораздо лучше умереть сейчас, зависнув между небом и землёй, чем либо свалиться под тяжестью камней, которые тебя заставят таскать в каменоломнях.
От насмешливых и горьких слов Святоши мне стало жутко.
— Иногда глупость заменяет милосердие. В кошельке будет больше пятидесяти эффи, дитё. Никогда не кради такие увесистые вещи.
Я резко поднялась. У меня закружилась голова, пол покачнулся, но не исчез. Продолжая прижимать тряпицу к голове, я схватилась другой рукой за стену.
— Нужно что-то делать. Я не собираюсь умирать только потому, что какому-то козлу стыдно ходить с чёрной мордой!
— Хорошая девочка, — одобрил Святоша. — И что же?
Я провела окоченевшими пальцами по ржавым и тусклым прутьям. Достать до висячего замка на двери проще простого, просвет достаточно велик…
— А ты что? Собираешься ждать, пока тебя осудят? — спросила я, ощупывая замок.
— Я-то? — удивился Святоша моему интересу. — Не знаю. У меня ещё время есть.
— Как это? — я обернулась к нему.
Он улыбался краем рта.
— Ради одного заключённого, даже такого опасного, как я — ты уже наслушалась, наверное — не станут ставить виселицу, это слишком дорого. Сначала подберут мне компанию. Тебя, например, да ещё парочку сбившихся с пути. Ну, или забудут меня кормить, и рано или поздно я сам тут загнусь потихоньку.
— А ты не думал сбежать ещё раз? — поинтересовалась я.
— И куда я денусь? — Святоша пожал плечами.
В его спокойном ожидании казни мне почудился какой-то отчуждённый интерес. Казалось, что его уже сложно чем-либо удивить, ему скучно и откровенно на все плевать.
Камера постепенно перестала раскачиваться вокруг меня. Голова болела сильно, но времени отлёживаться и зализывать раны не оставалось, да и место не располагало к отдыху.
Я огляделась. Голые и пустые стены ничем не могли мне помочь, пол тоже, хоть на нём и лежало несколько соломенных тюфяков. Я вывернула наизнанку карманы штанов — ничего, кроме нескольких медных монеток. Святоша молча наблюдал за мной, сидя на полу, скрестив ноги и прислонившись спиной к стене.
— Ты правда думаешь, что сможешь открыть замок? — спросил он, когда я, явно напоминая хорька, принялась обыскивать тюфяки.
