— Еды в дорогу запас? — спросил Иван.
— Купил в буфете, — сказал Димка Пирожков, — хлеба, печенья, конфет, пару консервных банок с рыбными фрикадельками.
— Увы, выбор довольно скуден в буфете, — Женька сокрушенно покачал головой. — Только для поддержания искорки жизни в наших молодых телах.
— Если положат в больницу, — наказывал Лешка Копытин‚— с Потаповым верни валенки. Они тебе там ни к чему, а Женьке вдруг придется за грузом на станцию ехать. Договорились? Сапоги свои в чемодан сунь. Выписываться будешь — дай знать, может, удастся подъехать, встретим...
Морозным утром шел к гаражу Димка Пирожков, уютно было ему в валенках, меховой шапке, а толстый вязаный свитер плотно обтягивал грудь: словно рядом идут ребята, положив руки на его плечи, их тепло согревало, и не страшен теперь ни холод, ни бесконечная выстуженная степь.
Вокруг гаража светло: когда начинает работать движок, то вспыхивают фонари на столбах по всему поселку. Потапов озабоченно вслушивался в негромко работавший двигатель трактора. Из ворот гаража вышел Аверычев, поманил паренька:
— Вот тебе ключ от домика. Натаскай кизяка и протопи печку.
Возле кузни Димка выбрал корзинку почище — в них носят уголь к горну, и отправился за здание ремонтных мастерских к пристройке-времянке. В нее сваливают изношенные и списанные детали и хранится про запас, для зимних поездок, кизяк — куски высушенного навоза.
За несколько ходок он засыпал кизяком пространство под лавками, но усердно продолжал носить и носить, и завалил им аж вход, так что трудно пробраться внутрь. Спохватился Димка — ну как заругает Аверычев! — собрался было стаскивать часть кизяка назад, в пристройку; не успел — позвали его.
Рядом с главным инженером стоял дядя Миша. Покашливая, чтобы скрыть смущение, тот сказал: Накось, сынок, возьми в дорогу... Старуха моя точит и точит — отнеси да отнеси... Ну вот... одевай, никакой мороз не одолеет...
Старик накинул на плечи паренька тулуп — длинный, до пят, тяжелый, и Димка Пирожков растерялся:
— Не нужно, честное слово, не нужно, мне тепло, в домике и печка есть, я кизяка наносил...
Он хотел снять тулуп, но дядя Миша перехватил его руки:
— Не отказывайся, сынок...
А главный инженер тихо добавил:
— От чистого сердца предлагают, не обижай стариков...
Путаясь в полах тулупа, убежал Димка Пирожков в домик, позабыл о том, что собирался поубавить кизяка, открыл дверцу круглой печурки, смастеренной из бочки, сунул в ее холодное железное чрево стружек, по пути прихваченных у столярки, чиркнул спичкой. Весело полыхнул огонь, жадно облизывая куски кизяка. Едко задымило, и в трубе, выходящей через форточку оконца, возник ровный гул.
