Стахову сделалось неприятно и даже чуть совестно. Вспомнилось, как звонил в отделение милиции, как пошел потом к Вовкиной бабушке, встретился с его родителями.
— Ты в ефто не встревай, — брызжа слюной, лезла на него нетрезвая, с багровым, налитым лицом мать Вовки. — Как ефто дите у родителев лишать! — И пригрозила: — Мотри! Чистай! Будешь грязный... И на тебя знамо куда написать!..
Он знал, родители Вовки пишут во все инстанции. И, кажется, облсуд собирается отменить постановление районного суда о лишении их родительских прав. Тем более что мамаша Вовкина была беременна.
Под Новый год Алешку выписали из больницы. Стахов привез его в новую квартиру, где стояла елка. Он купил ее накануне, пушистую, стройную, под самый потолок.
Позвонил Антонине. Они не виделись с того самого дня, как вместе были у судьи. Подавали заявление о разводе.
— Как наложить арест? — спросила судья на требование Антонины.
— Чтобы он не пользовался ни дачей, ни машиной...
— Простите, но этого я сделать не могу. Но если вы предъявите претензии, то, вероятно, по суду, строго по закону, должен пройти и имущественный раздел.
— Я не хотел бы проводить имущественного раздела по суду. Думаю, что мы сами решим? — обратился Стахов к Антонине.
— Гражданин судья, я понимаю так, — заторопилась Антонина, нервничая, и багровые пятнышки побежали по ее скулам, — если мужчина покинул семью, то у него должно хватить чести оставить все нажитое семье...
— То есть вам? — спросила судья.
Ей явно не нравилась эта торопливость Антонининых доводов.
— Нет, почему же? Нам с сыном...
— Понятно... Значит, стороны не выносят на решение суда имущественный раздел? Я правильно понимаю? — спросила судья.
— Закон всегда на стороне матери, — сказала Антонина.
— Пусть будет все по закону, — вдруг сказал Стахов. — Как решит суд, так все пусть и будет.
— Не понимаю, — судья, подняв на лоб очки, поглядела в лицо Стахову.
— Антонина... — начал было Стахов.
— Истица, — поправила Антонина, подчеркивая официальность происходящего.
— Истица предъявляет ко мне имущественный иск. Я хочу, чтобы он был рассмотрен на судебном заседании одновременно с расторжением нашего брака.
Щеки у Антонины сделались пунцовыми, руки беспомощно затряслись, и она едва сдерживалась, чтобы не скривиться и не разрыдаться.
— Ты требовала совершить все по закону, — сказал Стахов на улице. — Я только подтвердил твое требование.
— Подлец, — сказала Антонина и пошла прочь. Потом оглянулась и пообещала: — Мы тебя размажем по стенке!..
