— Ты путешествовать любишь? — спрашивал Глеб, не отрываясь от рисунка.
— Даже и не знаю, здорово, наверное... Но не приходилось, — вздыхал Мурашик.
— А я, понимаешь ли, на втором курсе увлекся... Группа там у нас подсобралась, компания... Где нас только не носило!..
И рассказывал о походе вокруг Байкала, о Тянь-Шане, о Горной Шории, показывал фотографии, говорил — погоди, мы еще здесь, в техникуме, поход устроим. Куда-нибудь в горы, подальше, скажем, в Карпаты...
Мурашкин слушал с интересом, даже с завистью, однако «мировые проблемы» не давали ему покоя, и часто поэтому между художниками начинался спор. Затяжной, ожесточенный, изматывающий. Иногда дело доходило до раздражения, чуть ли не до ссоры. «Вы... вы... извините, конечно, но вы жизни не знаете! — кричал Мурашик. — Вы все в розовом свете... Да!» Разъяренный и красный, он хватал свое пальтишко и, не попрощавшись даже, выскакивал на улицу.
Глеб же, вне себя от злости, бегал взад и вперед по комнате, замусоренной смятой бумагой, окурками и пеплом, бегал и цедил сквозь зубы:
— Ушел?! Ну и ч-черт с тобой, иди! Брюзга невыносимый!
И давал себе слово, что если этот поганец хотя бы еще раз придет, то он, Глеб, вытурит его в три шеи. Со всей его чертовщиной!
Однако проходило дня три-четыре, и Глеб отходил, начинал жалеть о случившемся, уже прощал, уже не мог дождаться, когда Мурашик просунет в дверь свою остроносую физиономию с бакенбардами и спросит робким голосом: «К вам можно, Глеб Устинович?..»
В техникуме преподаватели родственных дисциплин объединены в предметные комиссии, организации наподобие кафедр в институте. Так вот, комиссию по обработке металлов резанием, к которой относился Глеб, возглавлял преподаватель по металлорежущим станкам Виссарион Агапович Корецкий.
Это был пожилой человек высокого роста, с крупной плешивой головой, с холеным, в бархатистых морщинах, лицом. При ходьбе Корецкий шаркал ногами, горбился; одевался в длинное до пят пальто с прямыми ватными плечами; при этом непременно калоши, черный зонт, потертый портфель, синяя шляпа.
Корецкий считался одним из техникумовских столпов, преподавал здесь с тридцатых годов, и, конечно же, Глебу было чему поучиться у своего шефа.
Всякий раз, когда Глеб о чем-нибудь спрашивал, Корецкий внимательно выслушивал его, потом отвечал: иногда подходил к полкам, которые тянулись вдоль стен кабинета и на которых аккуратными рядами лежали сверла, метчики, токарные резцы, фрезы. Безошибочно выбрав нужный инструмент, Корецкий монотонным, скрипучим голосом сообщал мельчайшие подробности об устройстве, изготовлении и применении инструмента. И не раз Глеб убеждался, что старик не только знает свое дело, но и постоянно следит за техническими новшествами, имеет о них свое критическое суждение.
