— И применили к тебе принудительную силу. И ты не попал в царство свободы. Ариведерчи, как бы сказал наш итальянец Паха Францев. Всё! Давайте кимарить. — Севочка натянул на себя простыню до самых кудрей.
Все спали, когда явился Францев. И весь город спал, потому что воскресенье. Павел прошел пешком от Финляндского вокзала до общежития. Он постоял на мосту и поглядел на невскую воду, как она заплескалась под первым, туманным и мягким лучом солнца.
Вахтерша дремала на своем стуле. Она не услышала Павла. Он очень осторожно снимал ботинки, чтобы не разбудить свою бригаду.
К открытию бригада Пушкаря явилась в Эрмитаж. Ее привел сюда Паша Францев. Он уверенно встал в очередь за билетами, пошел первым через контроль и дальше, с выражением верховодства и всезнания.
Рулевой Оля тоже пришла вместе с бригадой.
...Возле одной из эрмитажных колонн сидит на раскладном стуле девушка. Перед ней мольбертик. Она рисует интерьер Эрмитажа.
Павел остановился за спиной у девушки. Бригада пошла дальше, только Оля оглянулась на Павла. Францев намеренно не заметил этого взгляда, свободно и легко, так, чтобы всем было слышно, обратился к художнице:
— Что это у вас, задание такое — рисовать или так, для себя?
Художница красивая. Она не удостоила Павла особенным вниманием.
— Академическое задание по графике.
— А вы что, в Академии художеств? — Паша мнется. Вопросы, которые он задает девушке, не очень-то нравятся ему. Но других вопросов не придумать.
— Раз уж пришли в Эрмитаж, — говорит девушка, — так хоть смотрите картины. И не мешайте работать.
— А вы будете здесь весь день рисовать? — Павел даже морщится, так стыдно ему говорить это. Он начал разговор, чтобы похвастаться перед бригадой и особенно перед Олей непринужденностью своих манер и равноправным положением в Эрмитаже. А теперь нельзя просто так отойти. К тому же девушка хороша, Павлу очень нравится, как она нарисовала колонны,
— Идем, Францев! — Это ребята кличут издалека, с лестницы.
...Вот они движутся все вместе по залам Эрмитажа. Поглядывают на картины. Остановились подле Адама и Евы. Подмигнули друг другу. Оле это неинтересно.
Олег Холодов с ней рядышком норовит.
— Вот, ребятишки, такую бы жену, как там внизу, к которой Пашка приставал. — Это Севочка Лакшин мечтает. — Она бы меня рисовала, а я бы ей позировал.
— Ага. А зарплату бы вам Пушкин платил. — У Пушкаря, как всегда, трезвый взгляд на вещи.
Францев ведет бригаду рысисто из зала в зал. Он знает, что́ здесь нужно смотреть первым долгом, а что — походя.
