Не нужно было ему бунтовать.
Уперся он возле лаза в клетку. Галактион бросил палку и грудью своей, руками, всей силой налег на Марала: в неволю его, в клетку! Не смей бунтовать! Старому Маралу слышно было, как тяжело и часто дышит бригадир. Он изловчился и ударил Галактиона копытом.
Бригадир упал в снег. Но встал, без шапки, голова сивая, как ягельник. Крякнул:
— Ребята! Вязать будем, так не дастся!
Он кинулся в ноги Маралу, другие люди насели сзади. В этот раз повалился Марал. Он хватнул губами снегу и тотчас вскочил. Люди порскнули врозь. Бригадир крикнул им:
— Ребята, башку, башку ему держать надо, вались всем гамузом, язви те...
Марал еще раз отбился. Но он не был рад этой своей победе, потому что хорошо знал людей и главного их человека — Галактиона. Не верил он в свою победу.
Но залезть в клетку и отдать людям панты он не мог, потому что панты в последний раз налились молодой кровью на его старой голове. Больше не будет пантов. Не будет важенок, не будет жизни. Он знал это. Он не мог отдать свои последние панты давнему врагу — бригадиру.
А может быть, человек не враг ему?
Марал посмотрел на клетку, на толстые столбы ограды, на покрасневшее к концу дня солнце. Он присел на своих мослатых, много исходивших ногах, примерился и прыгнул и стукнул комолым лбом в кедровый столбище. Удар пришелся как раз по тому месту, где свербила кожа, где созрели готовые прянуть к солнцу панты. Столб не качнулся. Ноги не удержали Марала. Снег стал розоватым под его головой.
Галактион потрогал Марала, дернул его за ухо.
— Убился, — сказал он. — Сколь годов в загонке прожил, а все-таки зверь себя показал. Последний и был зверюга. А теперь пантач не тот. Куды-ы…
Начальник экспедиции Кремер с утра поехал в Падун. Сказал жене:
— Надо съездить.
Зачем — жена не спросила.
— Оттуда арбузы, я видела, вчера везли, — сказала жена. — Купи Сережке.
— Куплю.
Начальник экспедиции был худ, седоголов, голубоглаз. Жена молодая, лицо у нее простое, нос чуть припух, бровки прямые, губы так доверчиво выпячены, будто только и было им дела, что целоваться. Женские губы. Материнские губы. Доброе лицо. Она вышла на крылечко проводить мужа. Он положил ей руку на лоб. Она закрыла глаза, прижалась к ладони мужа.
— Я скоро вернусь, — сказал Кремер.
— Возвращайся. Может, на пляж еще сходим?
— Постараюсь.
Дел у Кремера не было в Падуне. Он решился взглянуть на знакомые по прошлому места. Скоро всё морем покроет. Свободный день выпал впервые за сезон. С весны нажимал комбинат, требовал скорее закончить работы в зоне затопления. «Теперь немножко полегче будет, — подумал Кремер. — Вот только площадка под лесобазу еще не доснята... Ну, это ничего. Успеем».
