Я сделал рывок через все государственные границы прямо к французским губам. Я прижался к ним и забыл, что мне надо идти вместе с автобусом. Я остановился. Автобус пошел дальше, увозя от меня губы. Оки были теплые внутри, чуть-чуть зачерствевшие от краски и доверчивые — женские губы. Я знал и раньше, что они таковы на вкус. Но все люди и машины заколыхались передо мной, пошли волнами. Я стоял долго, и автобусы фыркали, и Васька всё что-то говорил, говорил.
— Ну ты даешь, — говорил Васька. —Ну ты даешь. — Он качал своей чернявой головой и поводил острым носом. Наверное, ему было завидно.
Я обнял Ваську и сказал ему:
— Васек, понимаешь ты, что это такое? Понимаешь, какой день? Ничего ты не понимаешь.
— Ну-ну, — сказал Васька, — ну-ну. Давай-давай.
Вечером люди не разошлись по домам, а остались все вместе. Они ходили по улице Горького и по Красной площади, играли на аккордеонах и гитарах, пробовали браться за руки и танцевать и петь. Чувствовалось, что люди еще не очень умеют просто так браться за руки и петь. Но всем нравилось это, никто не хотел уходить, всем хотелось научиться быть веселыми. И все бы наверняка научились, если бы так скоро не кончился фестиваль.
Для нас с Васькой он кончился еще скорее. Мы нашли укромную скамейку, выгребли из карманов червонцы, трешки и морщинистые рубли и сложили их в одну кучу. Васька забрал ее себе. Он знал, как экономно обращаться с деньгами. «Дня три еще, — сказал он, — на молоке протянем».
— Вася, — сказал я умильно, — давай немножко выпьем. Давай, слушай, давай.
Васька замотал головой и закрутил носом.
— Наверно, тебе очень скучно жить, — сказал он. — У тебя на первом месте выпивка...
Но всё же мы пошли в кафе «Метрополь». За одним из столиков сидел Абдель Керим аль Рафи.
Мы узнали после, что его так зовут. Голова у Керима была повязана белой косынкой, как у большинства африканских людей. Он сидел серьезно и чинно.
— Васька, — сказал я, — давай поговорим с ним. Давай...
— Брось, — засмущалсся Васька. — Не заводись.
— Ты странный парень, — сказал я. — Неужели ты еще ничего не понял? Ведь сегодня всё можно.
Я подошел кКериму и сказал ему по-английски:
— Ду ю спик инглиш?
— О, йес, — ответил он. — Мирь, дрюжьба... — После этого мы уже разговаривали не переставая.
— Ит из нот инаф ту сэй ай эм вери глэд, — сказал Абдель Керим. — Ит из нот инаф... — (Это недостаточно сказать, что я рад, этого слишком мало...) Ай хэв но вордз ту сэй... (Нет таких слов, чтобы сказать...) Совьет Юнион из аур бест френд... (Советский Союз — наш лучший друг). — Керим отчетливо выговаривал английские фразы. Я их легко понимал. В черных Керимовых глазах возгоралось такое сияние, какое редко встретишь в наших северных широтах. Васька расхрабрился и сказал Кериму по-французски: «Базиль» — и ткнул себя пальцем в грудь.
