В брошенной деревне я думаю о другом. Что нужнее человечеству — электричество или коровье молоко? Собственно, для чего электричество? А без молока никак. Младенца не выкормишь в человека без молока. И электричеством сыт не будешь. И никто не станет румяным от света лампочки Ильича...
И еще я, кажется, задавался вопросом: что лучше, отраднее, пользительнее — кошение травы или игра в теннис? Давайте разберемся. Теннис — верчение на пятачке с жестким покрытием, извивы, выверты, бессмысленность результата, горечь поражения; желчь разольется, адреналин или еще что... Или адреналин разливается при победе? Ну да все равно, без разницы. Траву косить: во-первых, в белой рубахе или хотя бы в белой косынке — бабы сено трясут в белых косынках. И в теннисе тоже в белом, в белых тапочках, майках, трусах. Да, но... Косарь косит, вжикает его коса; травы ложатся, подкошенные. Косарь махает косой с размеренностью заведенного маятника...
Ах, как это скучно! Но в каж дом взмахе косой — весь человеческий опыт, как выжить перед лицом глада и мора. Трава пахнет цветами, полежит на солнце, запахнет сеном — сладостный запах. Теннис пахнет потом. В кошении трав — возобновление жизни: некошеная трава обратится в бодяк, осот, репей; на покосе нежно зазеленеет отава. Теннисист уходит с площадки побитым или побившим своего ни в чем не виноватого собрата, что тоже не по-человечески. Косарь уходит с пожни, поставив стога — капсулы жизни; без них жизнь прекратится.
Но пусть играют в теннис, пусть косят сено. Господи, дай нам еще пожить!
День вышел вялый. С утра дожжило, потом разгулялось. Пошел в лес, принес того, чего мне так не хватало для моего тонуса, — вкусную еду. Совсем немножко, но достаточно для вкушения. Добрал морошку всю подчистую, как раз и вышло дедушке Глебу на компот. По дороге нашел пять белых, в белом мху семью лисичек. Компот сварил, грибы сжарил на постном масле, вот и праздник. Затем... Надо было побеспокоиться о собаке. Белые грибы Песси съела, лисички оттолкнула носом. Пошел, наковырял червей в куче навоза, поймал под горой пять окуней, скормил Песси. Поплавал в озере, видел великолепный розово-фиолетовый с драконами — лежа — на небе закат.
Затопил бы камин, но нет дров. Завтра надо кидаться в грибы, топить печку, сушить — начинается страда.
Однако, о деревне Корбеничи, неброшенной, живой. Это особенное поселение. У окон домов кое-где растут желтые цветы, похожие на подсолнухи, но это не подсолнухи, а девясил, тот самый корень, о котором написал книгу Ливеровский, то есть не о корне, а назвал книгу «Корень девясил». И помер. Царствие ему небесное.
