— Тамошний.
— Третий наш, Франок, на Казанке-железке чугун плавит, — пояснил Михась.
— Либо плавит, либо... — Винцесь покачал головой.
— Да, давно про него не слыхать, — согласился Михась.
Солдат поглядел в окно и залюбовался ловкими движениями Миколки. Под меткими ударами молотка шпильки ровным желтым бисером покрывали край огромной заплаты на подметке.
— Сноровист! — одобрительно сказал солдат.
— Мастерской, — отозвался Михась.
— Он у нас по любой части, — поддакнул Винцесь. — Смекалист.
— Такому — в школу, — сказал солдат.
— Придет герман — последнюю хату разобьет, а ты — «школа»! — с грустью проговорил Винцесь.
— Школа-то давно погорела, одна труба торчит, да и ту на печи растаскивают.
Солдат крикнул в окошко Миколке:
— Выдь-ка, малец, на минутку!
Миколка как был — с сапогом в руке — нерешительно вышел во двор.
— Приходи, малец, в Москву. В ученье определим. Нуте-с?
— Тоже скажешь! — усмехнулся Винцесь.
— А ты не бойсь, приходи, — повторил солдат.
— У меня в Москве батя, — серьезно сказал Миколка.
— Значит, как домой и приходи.
— Я ему подсоблять пойду.
— Подсоблять — дело правильное, — сказал солдат. — А только сперва поучиться надо... Ну, браток, чем мне тебя за сапог отблагодарить? Сапог для солдата — первейшее дело.
— Д-да, солдату без сапога... — согласился Михась.
— Только ты, малец, с меня много не спрашивай. Солдатская казна — шило да мыло, вот и все, что было. — Тут солдат перехватил восхищенный взгляд мальчика, устремленный на гармонь, повертел ее в руках, взял несколько нот и протянул Миколке: — Бери, голова!
Миколка даже попятился. А Винцесь испуганно замахал руками:
— Что ты, солдат! Это же ценная вещь!
— Ничего, пусть берет... Ты не бойся, малой, бери! — сказал солдат, и в его маленьких голубых глазах засветился добрый смешок. — Она при мне с самого Питера. Сквозь всю войну прошла. Да теперь, поди, не до игры будет. Поезд революции к станции подан, нас дожидается. В путь пора!
— Да тебе далеко ли? — поинтересовался Винцесь.
— Далеко не далеко, а до Москвы надо.
— Ишь, куда! — сказал Винцесь. — Не дойти, пожалуй.
— Что так?
— Далеко.
— Беда ли? Я к вам из большего далека пришел.
— Откуда, солдат?
— Из Румынии.
— Эх ты! — с оттенком восхишения воскликнул Михась. — В Румынии и я бывал... Солдатом.
— Может статься, и про Румчерад[8] слышал?
Михась ухмыльнулся:
— Слыхали!.. Из тех, что ли?
Солдат молча кивнул.
Винцесь покачал головой:
— Я этих ваших дел не понимаю, а знаю: Москва, она... — И он сделал такое движение рукой, словно хотел сказать, что, на его взгляд, Москва — на краю света. — Далека она, правда-то, о которой ты толкуешь. Не по нашим ногам.
