— От тарани не откажемся. Давать ее следует сверх пайка, она костлявая и малокалорийная. Но в переходах, на привалах будет полезной.
— Тарань — рыба ходовая, ее уважают, особенно вяленую, и в народе, и солдаты, особенно с пивом, — подчеркнул Ворошилов. Далее, как в пьесе:
Сталин(с усмешкой): Разве в солдатский паек и пиво входит?
Ворошилов(как бы оправдываясь): Нет, товариш, Сталин, не входит, но солдат не откажется от пива и тарани.
Буденный: Это дело личное — употреблять тарань с пивом. Есть такая тарань — мелкая, она так и называется — «пивная». В народе уважают ее, а что касается тарани для армии, то разве только для пехоты.
Сталин: Средняя и крупная тарань должна пойти для пехоты. Давать ее надо только в походах, на учениях, на привалах, и притом без пива! Что касается мелкой тарани, то я согласен оставить ее любителям пива.
Ворошилов: Правильно, товарищ Сталин, это будет хорошо!
Буденный: В походе солдат таранью жажду утолит с глотком воды, меньше будет пота. Это будет действительно хорошо.
Сталин: Слышите, товарищ Чуянов? Ворошилов говорит «хорошо», Семен Михайлович говорит «хорошо». Возражений нет. Поэтому вам следует хорошенько все подсчитать и решить эту задачу практически.
Я попытался попасть в тон разговора и ответил:
— Раз вы говорите, солдат за голенищем будет тарань носить, то мы не оставим его в обиде...
Сталин прервал меня:
— К этому делу надо подойти с расчетом. Подумайте и дайте вместе с Семеном Михайловичем свои соображения. Срок — две недели.
После Пленума Семен Михайлович прицепил свой вагон-салон к сталинградскому поезду и пригласил меня в него. Много часов мы беседовали о Царицынской обороне, о разгроме Красной Армией белоказаков под Воронежем, на Дону, на Кубани.
— Семен Михайлович, моя сестра считает вас своим спасителем, — сказал я и поведал о том, как в 1920 году вблизи села Преображенского 19 комсомольцев, в том числе и сельская учительница Анастасия Чуянова, были освобождены от банды деникинцев. Семен Михайлович подтвердил этот факт, сказав, что комиссаром эскадрона был Кузнецов, что совпало с рассказом сестры.
Затем, помолчав, Буденный вернулся к разговору о задании Сталина, о вобле. Только на этот раз уже в другом плане:
— Слушай, товарищ Чуянов, скажи, пожалуйста, много ли тарани в Каспийском море. Мне кажется, что у вас ее вовсе нет. Вот еду на Дон, к родным, и хотелось бы привезти подарок... Ну, хотя бы десяток хорошей тарани, или, как вы ее называете, воблы?
