— Пожалуй, так, — озабоченно согласился пожилой делегат, донкерман Агаларов, представлявший в забастовочном комитете команды нефтеналивных пароходов «Эдисон» и «Самед-Ага».
— Словчим и мы, — пообещал Трусов. — Лишь бы отсюда выбраться, а тогда хитрая лиса только облизнется. Верно, Ян?
Четвертый делегат не успел высказаться. Из пропускной будки возле ворот вышел рыжий сержант, за ним показались два солдата в чалмах и с карабинами.
— Ну, это для нас, — угадал Губанов.
Под конвоем, сопровождаемые впереди сержантом, позади стрелками, моряки направились через пристань к трапу «Президента Крюгера», гуськом взобрались на верхнюю палубу.
— Момент, момент, — опять предупредил сержант и, оставив делегатов под охраной солдат-гурков у входа в кают-компанию, исчез внутри, плотно прикрыв дверь.
— Теперь здесь помурыжат!..
Донкерман хотел еще что-то сказать, но Губанов незаметно для стрелков удержал его выразительным взглядом.
Поблизости, глухо, как из погреба, через щель иллюминатора невнятно звучали голоса.
Моряки прислушались и разочарованно переглянулись: никто из них, кроме Губанова, не знал английского языка.
С пятого на десятое понимал и Губанов. И все-таки даже того, что сумел он уловить в беседе за иллюминатором, было достаточно.
Разговаривали двое.
— ...Вряд ли, — сказал один, — большевики добьются успеха.
— Разумеется, но пропаганда порождает сомнения, — ответил второй. — Брошюру обнаружили в тридцать девятой бригаде. Я перелистывал ее.
— Гурки не умеют читать, — успокоил первый.
— А если кто-нибудь прочитает им? — спросил второй и раздраженно повторил: — Я перелистывал ее... Большевики объявили нас грабителями и врагами не только русского народа. В ней излагается в духе большевистской пропаганды вся история покорения нами Индостана!..
— Вас это смущает? — протянул первый. — Вспоминайте в таких случаях напутствие сэра Денстервиля. Нефть стоит того, чтобы мы не боялись ни уколов большевистских брошюр, ни забастовщиков...
Разговор прервался. Должно быть, постучали изнутри в дверь каюты, потому что второй из невидимых собеседников коротко откликнулся и, должно быть, выслушал кого-то третьего, потому что столь же коротко распорядился:
— Ведите. В салон...
Губанов торопливо пересказал делегатам услышанное. Солдаты-гурки, о которых шла речь, с непроницаемыми лицами стояли возле моряков.
Дверь из кают-компании на верхнюю палубу распахнулась, и все тот же сержант кинул с порога:
