ОМЭ | страница 12

Ульянцев заулыбался:

— Сплаваемся, каспиец...

— Верно, товарищ Любасов, — поддержал шкипера Киров. — Самый правильный, разумный маршрут, его и надо избрать. Дальше, конечно, чем напрямик, зато почти с гарантией.

Тихо повторил, зная, на что пойдут моряки:

— Почти...

Все, что передал Киров с глазу на глаз Ульянцеву и Любасову — шифр, письмо Кавказскому комитету, пароль, — накануне было вручено и посланцу большевистского подполья, который отправился обратно в Баку через линию сухопутного фронта. Все, кроме денег, предназначенных на покупку парусных судов для будущей экспедиции-артели, и адресов подпольных явок; посланец и доставил эти адреса, необходимые для группы Ульянцева. Сообщая в письме о деньгах, Киров обещал выслать такую же сумму, то есть еще два миллиона рублей, в ближайшие дни опять через Каспий, как только будет подготовлена к рейсу вторая рыбница. В то же время он советовал бакинским товарищам заняться оформлением артели немедленно — еще до прибытия первого судна, чтобы не потерять ни одного навигационного дня.

Бакинцы учли совет...

Майским днем, солнечным, но пыльным, что нередко в Баку при «бешеном норде» — штормовом северном ветре, к воротам пятнадцатой пристани, расположенной в центре порта против зеркальных витрин банков и магазинов, подошли несколько человек, одетых, как одевались тогда безработные моряки торгового флота. Выцветшая, кое-где заштопанная матросская роба, залатанные сапоги и залощенные кепки своим видом говорили о многом: только нужда заставляла носить их. Никто из подошедших не выделялся, не привлекал внимания часовых перед закрытыми воротами пристани — темнокожих солдат-гурков в обычной форме британских колониальных войск.

Нахохлясь под ветром, часовые, в тяжелых белых чалмах-тюрбанах, рубашках цвета хаки с короткими рукавами и в штанах до колен, цепочкой загородили вход на пристань. Каждый часовой держал на плече карабин «винчестер».

— Вроде смотрят, а слепые, — не без горечи вымолвил самый пожилой из подошедших моряков — небритый и мрачный. — Закабалили их мистеры, потом выдрессировали на страх людям. В кого прикажут, в того и стрелять будут... Ну ничего, прозреют, придет время и для них.

На что в сердцах откликнулся второй моряк — помоложе, рослый, на голову выше остальных, в лихо заломленной пестрой кепке и шейном платке, повязанном на манер галстука:

— Когда-то придет, а сейчас в своем городе по набережной не пройти из-за них!