Ей казалось, что она бежит одна и ее сейчас, как травинку, срежут пули. Она совсем не замечала, что кричит — яростно, во всю силу легких:
— А-а-а-а!
Поблекшие в рассветной мгле рыжие струи полоснули в одном или двух шагах впереди. Наташа упала, покатилась и, миновав эти два шага, увидела перед собою одну зыбкую, сереющую мглу. Пулеметная трескотня приблизилась, но пулеметы теперь били сбоку, почти сзади. Проскочила!
И тут же чувство растерянности и досады: даже гранаты нету, один шестизарядный револьверчик, подаренный Ежиковым. Вот дура! Что теперь — так и лежать?..
Позади, за спиной, стрекотанье... шорохи... Почудилось — из села ползут... Она готова была закричать страшно, вскочить и броситься обратно, к своим. Но в эту секунду почувствовала, услышала за собою топот множества ног, тяжелое дыхание многих людей. Кто-то споткнулся, упал рядом.
— А, едрит твою корень! — По голосу она узнала того, кто говорил: «Надо же!» Вскочив, шумно дыша, он затопал вправо. Крякнув, метнул гранату.
Гранаты рванули слева, впереди. Перекрывая друг друга, торопясь, захлебываясь, по селу неистово строчили автоматы, били пушки танков. Солдаты бежали вперед, и земля гулко стучала под их сапогами. Казалось, она прогибается, как жидкий дощатый настил.
Перед самым лицом Наташи споткнулись, неуклюже вывернулись чьи-то ноги. Наташа вскочила, бросилась к падающему. А мимо уже мчались танки. Туманный, сырой, наступал рассвет...
Огромное село — большие, высокие, на каменном фундаменте дома с красными железными крышами, дворы, огороженные массивными, точно плиты, досками, пригнанными вплотную одна к другой, — стояло крепкое, угрюмое и безлюдное.
Четырех раненых автоматчиков отправили в крайний дом.
— Как там в третьей роте? — спросила Наташа у Евдокима Кондратьевича.
— Да будто все ладно.
— А где Титов?
— Не видел. Поди, в какой танк забрался?
— Бой-то кончился, чего ему в танке сидеть, — сказала Наташа.
На всякий случай все же обошла машины роты Пастухова. Но Титова нигде не было, и никто из танкистов ни во время боя, ни позже его не видел.
Немцы, отступив, вели по селу размеренный орудийный огонь. После пережитого он был совсем не страшен. Танкисты и автоматчики ходили по селу, падая на землю лишь тогда, когда снаряд грозил разорваться неподалеку.
Заложив руки в карманы распахнутой шинели, торопясь куда-то, широко шагал Заярный. «Как он сюда попал?» Наташа вспомнила его новогодний тост, усмехнулась: «Чего ж ты не бережешь свою драгоценную жизнь?»
