Однако, припоминая это, Веденин не мог не согласиться с Головановым. «Да, в единой организации мы скорее найдем общий язык. Возможно, будут еще столкновения. Будут!.. Но это принесет только пользу: укрепит, сцементирует ряды».
Когда заседание окончилось, Голованов задержал Веденина:
— Редко показываешься.
— Тружусь в поте лица.
— Ну, и как? Когда увидим?
— Пока не всем еще доволен. Дожил до седин, а каждый раз, приступая к новому полотну, чувствую себя взволнованным дипломантом.
— Хорошее чувство, Константин Петрович. Молодое.
— И беспокойное. Часто вспоминаются мне репинские слова: «Надо семь раз умереть, прежде чем написать картину».
— Все же надеюсь всегда видеть тебя живым, — улыбнулся Голованов.
Знакомство Веденина с Головановым началось много лет назад, еще в начале двадцатых годов.
В ту пору Академия художеств, преобразованная в свободные мастерские, бурлила страстями. «Левые» живописцы, под флагом борьбы со старой, консервативной академией, пытались расправиться с традициями реалистического искусства, завладеть сердцами молодежи. Голованов (он был назначен комиссаром мастерских) решительно встал на защиту художников-реалистов.
— Что вы делаете? — нападали на него. — Никакой поддержки охвостью передвижничества!
Сложное было время. Но Владимир Николаевич не позволял запугать себя истошными криками. И не уставал внушать молодежи:
— Мы работаем для народа. Народ не нуждается в дешевых побрякушках, в мыльных пузырях!
Тогда-то между Ведениным и Головановым и завязалось знакомство, с годами превратившееся в дружбу.
— Ну, а твои успехи, Владимир Николаевич? Уйму времени отнимает союз?
— Не без того. А все же кисти не забрасываю. Да и перед учениками не хочу пасовать.
На мгновение задумавшись, Голованов негромко продолжал:
— Время как летит! Смотрел я вчера на Никиту Кулагина. Помнишь, каким пришел к нам в академию? В шинели, красноармейцем демобилизованным, за плечами гражданская война... А теперь-то как пишет! Чертовская в нем уверенность. Не зазнайство — именно уверенность. Знает, куда идет!
Разговор прервала секретарша. Сообщила, что художник, которому правление поручило выехать в Москву для связи с выставочным комитетом, внезапно заболел.
— Плохо, — нахмурился Голованов. — А я как раз вчера сообщил Бугрову...
— Бугрову? Разве Павел Семенович...
— Утвержден председателем выставочного комитета. На этот счет разные слышатся мнения. Сам понимаешь, кое-кому эта кандидатура не по душе. Открыто не говорят, но зато высказывают опасения... Дескать, слишком молод. К тому же не живописец — искусствовед. А я считаю кандидатуру вполне удачной.
