Голованов говорил не только резко — почти сердито. Казалось, он не произносил слова, а вбивал их короткими, сильными ударами.
— Разве не так?.. Твое мнение, Константин Петрович?
— Вполне согласен.
Голованов, помолчав, кинул все еще сердитый взгляд. И тем неожиданнее была улыбка, сразу сделавшая мечтательно-мягким его узкогубое, изрезанное глубокими морщинами лицо.
— Прошу не обижаться. Тем более, готов вознаградить. Приходилось ли вам бывать на левом берегу Невы? Жаль! Нищим был берег, голым, а сейчас... Вот что, не угодно ли съездить со мной? Не пожалеете. И увлечетесь. Согласны?
Улыбка была подкупающей. Художник, поколебавшись, протянул руку.
— Превосходно. Завтра же отправимся.
И крикнул вдогонку:
— Альбом, альбом не забудьте!
Вскоре началось заседание. Редко выходя последние месяцы не только из дому, но даже из мастерской, Веденин с особым вниманием следил за развернувшимися прениями.
Голованов умело вел заседание, не давая возможности некоторым излишне говорливым правленцам «растекаться мыслью по древу». Да и сама повестка требовала деловой сосредоточенности: обсуждался вопрос о подготовке ленинградских художников к всесоюзной выставке «Индустрия социализма».
— Не соглашусь. Условия у нас самые благоприятные, — возразил Голованов одному из художников, сетовавшему на ограниченность сроков. — Центральный Комитет партии оказал нам великую помощь, приняв постановление о ликвидации художественных группировок. То, что было не по силам разобщенным группам, — для нас, участников единой организации, вполне исполнимо. Разумеется, если будем чувствовать локоть один другого... Кстати, вчера я побывал в мастерской Кулагина. Давно ли у нас на секции живописцев обсуждался эскиз его картины? А сейчас можно с уверенностью уже сказать — удается картина! Настойчиво работает Кулагин!
— Рад за вашего ученика, — усмехнулся художник. — Но ведь не все же...
— Думаете, потому хвалю Кулагина, что он мой ученик? Как будто я никогда не отличался слепым пристрастием.
— Вы не так меня поняли, Владимир Николаевич.
— Тем лучше. Вот я и спрашиваю: какие же основания для сетований?
Взяв со стола список, Голованов назвал работы, подготовляемые для выставки.
— Отборочной комиссии предстоит потрудиться!.. Конечно, я забегаю вперед.
Заседание продолжалось. Веденин окинул взглядом присутствующих. С большинством он был знаком многие годы — знаком по выставкам, по тому времени, когда преподавал в Академии художеств, по творческим дискуссиям. Здесь были не только друзья, но и живописцы, с которыми не раз приходилось вступать в острые, даже враждебные споры.
