— Естественно.
— Вот и хорошо, я не сомневался, что мы найдем общий язык, а пока примите небольшой аванс, думаю, этого должно хватить до нашей следующей встречи.
Незнакомец исчез также неожиданно, как появился. Фауст Зиновьевич некоторое время сидел неподвижно.
— Может все это сон? — спрашивал он себя.
— Такого не может быть, потому что не может быть никогда, это сон, не более чем просто кошмарный сон. Профессор встал, прошёлся по комнате, хотел закурить, но сигарет больше не было. Скорее всего, это был только сон, но пачка денег реальная, настоящая лежала на тумбочке. Странный посетитель оставил деньги, а профессор даже не удосужился их пересчитать. Он взял пачку в руки, распечатал. Это были доллары, по сто долларов каждая купюра. Сколько их в пачке? Впрочем, какая разница? Всё равно это много, очень много. И, вдруг, глядя на эти деньги, он почувствовал острый приступ голода, он вспомнил, что не ел уже три дня, а может быть и больше.
— Нужно пойти купить что-нибудь поесть, — подумал профессор и сунул в карман стодолларовую купюру. Он взял сумку и пошёл в магазин. Шёл он медленно, как в тумане. Он боялся всего и всех. Боялся бредущей по улице толпы, боялся летящих на бешеной скорости машин, боялся постового милиционера на углу, ему казалось, что стоит только подойти к пункту обмена валюты, как его схватят за руку и потребуют объяснений — откуда у него, три месяца не получавшего жалование, могут быть такие деньги? Ему казалось, что все прохожие смотрят на него и показывают пальцем: «Смотрите, смотрите — вот он, тот, кто продал душу дьяволу!» Но никто не обращал на него внимания, все шли мимо, озабоченные своими проблемами, до него никому не было дела.
Он подошёл к обменному пункту, достал сто долларов и протянул их девушке-оператору. Та молча приняла валюту, проверила её подлинность на аппарате, так же молча отсчитала ему положенную сумму в гривнах и выдала корешок квитанции. Происхождение купюры, ровным счетом, никого не интересовало. Профессор, сам не свой от радости, рванулся в универсам. Он покупал все: колбасу, пельмени, хлеб, вермишель, овощи, фрукты, заморские сигареты. Закончил покупки Фауст Зиновьевич бутылкой коньяка.
Придя домой, профессор разложил покупки на столе и задумался. «Что же это я наделал? — подумал он. — Неужели я и вправду продал душу дьяволу? Боже мой, какой кошмар, какой кошмар — согласиться разрабатывать ядерное оружие для каких-то авантюристов! Может быть, я сплю?» Профессор ущипнул себя за ухо. Нет, он не спал. Вероятно, он бы ещё долго терзал себя угрызениями совести, если бы не вспомнил про лежащую на столе колбасу. Он отрезал ломоть хлеба, намазал его маслом, сверху положил колбасу и начал есть. Затем он налил рюмку коньяка и выпил, выпил залпом, на одном дыхании, как пьют самогонку или не разведённый спирт. Профессор поморщился, крякнул и закусил. По утомленному телу разлилось приятное тепло, в голове посветлело, мрачные мысли ушли куда-то на задний план. Он выпил ещё и ещё, потом снова пил, ел и снова пил, пока бутылка не опустела на две трети. Насытившись и слегка захмелев, профессор понял, что всё происходящее не так ужасно, как казалось ему час назад.
