. Он выбрал место поближе к верховью Мураке и начал строиться там. Сородичи обижались: «Чего ты, чудак человек, от своих отбиваешься, почему нас сторонишься?» Но упрямый Чор их не послушался, а строил себе да строил новую мельницу. К осени работа была не окончена. Чор зимовал в юрте, а весной поставил дом в сотне саженей от мельницы и насадил сад. «Раз уж вы здесь обосновались, начали пахать и сеять, — рассуждал он, — не станете же вы немолотое зерно жевать. Вот вам мельница, привозите зерно молоть». К тому времени сам Чор перевалил на пятый десяток, не хотелось ему оставаться без потомства, вот он и женился на Улкан. Несколько лет подряд умирали у них новорожденные дети; кому только не молились Чор и Улкан, куда только не ходили на поклонение святым могилам. Когда Улкан была беременна Бейше и пришел ей срок родить, Чор послал человека к моим деду и бабке. Моя бабушка Батма поспешила к роженице, осталась при ней и никого больше не впускала. Едва младенец появился на свет, она завернула его в белое одеяло, подхватила и увезла с собой в Верхний Багышан — вроде бы украла. Дома моя суеверная бабка поила ребенка молоком из соски, давала ему курдючный жир только что зарезанного барана, а через три дня Чор явился к деду с подарком и угощением — «выкупом» за «украденного» сына. Бейше выжил на радость отцу и матери. Давняя дружба между дедом и Чором укрепилась еще больше. Через год мельник построил дом чуть ниже своего по течению реки и уговорил моего деда перебраться туда. Вскоре начали поблизости от них селиться и другие, возникла на прежнем пустыре целая улица вдоль западного берега реки Мураке. Улицу называли по-разному: кто «улицей Чора», кто «Новой». Последнее название дали потому, что обосновывались здесь чаще всего молодые семьи, отделившиеся от стариков. Появлялись один за другим новые дома, разрастались деревья, ветвями своими укрывая крыши. По вечерам не спеша брели по улице сытые животастые коровы, тянулись к небу дымки из очагов, сложенных во дворах; колхозники, шумно переговариваясь, возвращались с поля домой и вдыхали привычные запахи деревенской улицы. Мирную жизнь в один день поломала, перевернула война. Холодом смерти дохнула она на всех. Уходили на фронт не только молодые джигиты, уходили и те, кто давно уже носил бороду. Во многих семьях оплакивали погибших, жить стало голодно и трудно. Новые дома, которые к началу войны остались недостроенными, разрушались от зимних дождей. Народ не склонил голову перед лицом тяжких испытаний, и, когда засияло солнце победы, великой радостью для всех было возвращение фронтовиков, особенно если это единственный сын, как у Чора.
