на лоб и виски пот и сказал:
— На-ка прочти! — Он протянул мне недавно распечатанное письмо.
Письмо было написано ясным, разборчивым почерком. Я прочел его быстро, и Чору это очень понравилось.
— Молодец! — похвалил он. — Ты растешь дельным парнишкой, дай бог тебе долгой жизни. Таким и должен быть человек. — Старик подумал и добавил: — Ты приходи к нам сегодня вечером. Смотри не забудь, не заигрывайся, ладно?
Чор поднялся, отряхнул полы чапана, точно насытившийся мясом беркут крылья, и ушел.
Когда я в сумерках подошел к плетню, окружающему двор Чора, то сразу подумал, что старик, должно быть, с нетерпением дожидался меня. Так и не сняв праздничной одежды, он ходил туда-сюда по чисто выметенному и политому водой двору. В черном от сажи казане над очагом варилось мясо, от его запаха, смешанного с запахом кизячного дыма, у меня набежала голодная слюна, ведь с самого утра я ничего не ел. Улкан-апа прошла в дом с ведром только что надоенного молока.
— Добро пожаловать! Ты, я вижу, человек слова! — сказал Чор. — Заходи в дом. Проголодался. — И, видя, что я замялся, крикнул жене: — Байбиче, готово у тебя?
Меня смущало вежливое, даже, можно сказать, почтительное обращение со мной этого уважаемого в аиле аксакала. Чор обычно был скуп на слова, держался так, что не всякий бы к нему обратился запросто. Если кто ему не по нраву, он мог и отшить как следует либо вообще не удостоить ответом. В аиле с некоторой даже опаской относились к суровому мельнику. Зато уж если Чор кого уважал, для того был готов на все, принимал у себя как дорогого гостя, приберегая для него все самое вкусное. Особого внимания в доме мельника удостаивались наши учителя. Он любил грамотных людей, образованных, и я не помню случая, чтобы он обошел приглашением кого-либо из приехавших на каникулы студентов. На меня его уважительное отношение оказало сильное влияние, я стал вести себя взрослее, меньше бегал и играл с ребятами.
…В годы войны у нас в аиле установился некий особый стиль писем на фронт. В соответствии с ним я и составил первое свое письмо к Бейше. Начал:
«С пожеланиями здоровья своему дорогому, уважаемому сыну, который в рядах многих тысяч советских бойцов беззаветно сражается с жестоким врагом… посягнувшим на мирную счастливую жизнь СССР, нашему единственному сыну Бейше посылают из далекого уголка Киргизии, благоуханного Ак-Су, этот маленький листок с горячим приветом по быстрой, как ветер, советской почте отец его Чор и мать Улкан, не покладая рук трудящиеся для победы. Здоров ли ты, родной наш, крепко ли бьешь проклятых фашистов? Что касается нас, то мы живы-здоровы…»
