Кумаш налил себе еще водки, а потом всерьез занялся устуканом. Бейше так и не выпил. Кумаш доел мясо, вытер руки.
— Ежели тебя в район заберут, племянник, что колхоз делать станет? — спросил он.
— Ничего с твоим колхозом не случится, он не телок, и волк его не заест, — вмешался Чор, сердито глядя на башкарму.
— Зять, ты погоди, ты не мешай, — остановил его Кумаш и снова обратился к Бейше: — Племянник, у нас в колхозе ты один имеешь высшее образование. Мы должны на тебя опираться и тебя поддерживать. Я больше десяти лет в председателях хожу. Во-первых, неграмотный, во-вторых, возраст мой уже за шестьдесят. Только и умею, что кое-как расписаться. Все в памяти держу, но нынче и на память трудно полагаться — забывать стал. Чтобы людей учить, колхозом чтобы управлять, нужны знания. Тебе надо быть у нас председателем, Бейше. Я Сотникову так и сказал, он говорит «посмотрим».
— Оставь себе это председательство, Кумаш, — снова не удержался Чор.
Бейше молчал. Замолчал и Кумаш, сидел, поглаживая рыжие усы.
Потом он снова заговорил:
— В колхозе у нас сто пятьдесят дворов, и в каждом дворе свои заботы. Взять хотя бы твоего отца Чора. До чего же он упрямый человек! Что сам знает, никому не передает. Вот, например, в колхозе, где председателем мой друг Мекелей[10], электричество провели. Они перед самой войной построили станцию. Мекелей предлагает: «Найди десяток сосновых бревен для столбов, дадим вам на мельницу энергию». А отец твой ни в какую, уперся — нет, и все!
— Опять ты за старое? — вспылил Чор. — Опять за свое, бессовестный! После моей смерти делайте с мельницей что хотите, а до тех пор не дам портить! Какая это мельница без воды? Слушать не хочу!
Мельница Чора — гордость нашего села. Предложение Кумаша сломать и построить электрическую мне тоже казалось нелепым и ненужным.
— Да какая польза, какой кому прок от твоей мельницы? — не отставал Кумаш. — Одно мученье людям. Работает она самое большое месяца четыре, ну пять месяцев в году. Осенью, когда Ак-Су мелеет, и мельница твоя останавливается. Зимой и вовсе замерзает. Люди, стало быть, должны тащиться на Кара-Су. Или к тому же Мекелею на его электромельницу. А как быть тем, у кого рабочей лошади нет? А сколько зерна приходится отдавать в уплату за помол? Электромельница, она, брат, ни засухи, ни мороза не боится. Одно удовольствие.
— Знаем мы твое удовольствие. Не раз видали, как эта самая станса[11] замерзает.
— Не больше чем на день-два! Разобьют шестами лед, и снова горит электричество. Да не в том дело. Ты, племянник, может, и не знаешь, что из-за твоего отца улицу выстроили на самой хорошей пахотной земле. Начали селиться с ним рядом, глядишь, тут целый поселок получился. Да где-то совсем в стороне, полдня тратишь на то, чтобы людей на работу собрать. Село надо сбивать в одну кучу, вот задача! Ну, какие у нас амбары, ты сам видел. Излишки зерна хранить негде. А сколько овец весной котятся прямо в поле! Загонов, кошар не хватает. Урон такой терпим, не приведи бог! Одним словом, есть о чем подумать. У меня, прямо тебе скажу, нет сил, нет умения навести полный порядок. Раньше помнил весь скот поголовно, теперь забываю. И если не будет у колхоза образованного руководителя вроде тебя, плохо нам придется. Мне вполне хватит овцефермы. Бери поводья в свои руки. Начальство тоже должно понять. Если ученых людей забирать из колхоза, некому дело поправить.
