11 июля 1849 года сидящий в камере крепости Ф. М. получает от брата (Михаила) письмо и вскоре пишет ответ (18 июля). «Я и не унываю; конечно, скучно и тошно, да что ж делать?.. Я времени даром не потерял, выдумал три повести и два романа…» Конечно, тут есть элемент бравады, но главное – беспримерная воля к жизни и мужество: «В человеке бездна тягучести и жизненности, и я, право, не думаю, чтоб было столько, а теперь узнал по опыту…» А ведь Ф. М. в полном неведении, что же будет дальше.
А дальше приговор – 8 лет тюрьмы и каторги. Правда, гуманный Николай I, самодержец российский, «отец» всех россиян и «помазанник» божий, смягчил наказание и скостил половину срока, однако приказал держать все в тайне. Возникает невольный вопрос, зачем гуманный акт держать в тайне. А в воспитательных целях. Шестерых «виноватых» везут на Семеновский плац, возводят на эшафот (помост) и имитируют казнь через расстрел. Ф. М. наблюдает, стоя на помосте, и ожидает очереди и участи. Какой? Троих ставят перед строем солдат, ломают над ними шпагу (гражданская казнь), привязывают к столбам, тут же священник с крестом, аудитор зачитывает им их грехи, на голову надевают мешки-капюшоны. Но в последнюю минуту казнь остановлена – вместо команды «пли» аудитор зачитывает милость великую государя-императора. Им разрешено пока жить. А ведь это и правда сказочный дар, божественный подарок: 4 года каторжной тюрьмы и далее солдатская служба. В 1876 году, по прошествии более четверти века, в своем «Дневнике писателя» Ф. М. напишет: «Знаете ли вы, что такое смертный страх? Кто не был близко у смерти, тому трудно понять это…» И там же в «Дневнике»: «…дело, за которое нас осудили, те мысли, те понятия, которые владели нашим духом, представлялись нам не требующими раскаяния, но даже чем-то нас очищающим, мученичеством…» Один из пунктов обвинения состоял в чтении и распространении этого запрещенного документа, в котором «говорится о гнусном русском духовенстве, о наличии на Руси огромной корпорации разных служебных воров и грабителей, о российской церкви, как поборнице неравенства…»
Достоевскому вменялось в вину участие в собраниях, на которых критиковались действия правительств, говорилось о необходимости отмены крепостной зависимости. Активно критиковались институты цензуры, которые подавляли малейший дух свободолюбия. Но главное обвинение – это чтение и распространение письма Белинского к Гоголю, «наполненного дерзкими выражениями против православной церкви и верховной власти. Второе обвинение – это присутствие при чтении «возмутительного сочинения» – Григорьева «Солдатская беседа». Заседание комиссии в последующем Ф. М. зеркально отобразил в поединке Раскольникова со следователем Порфирием, но это будет потом, через 10 лет, когда он будет на свободе.
