Так и остались эти гусеницы у Сёмушки в коробке. Стал бабушку выспрашивать — кладут ли взятых гусениц обратно к остальным. А она сказала, ни за что. Если их чуть поцарапали или поранили — они, оказывается, уже больные, могут и здоровых заразить.
Так и живут гусеницы у Сёмушки в коробке. Мучается с ними, кормит, растит, а потом коконы отдаст.
Вот так история! Валерий не знал, что и сказать. И дрозд виноват, и Валерий вроде немного. Ох, плохо поступил Сёмушка, что сразу не рассказал обо всём Марине.
Валерий молча взглянул на портрет. Капитан приветливо улыбался ему.
— Сёмушка, — сказал Валерий, и голос его дрогнул, — надо рассказать.
— Не скажу! — Сёмушка откровенно всхлипнул. — Меня, меня выгонят!
— Откуда? Кто? Бабушка?
— Да нет! Из звена, из отряда!
— Так ведь не ты, а дрозд испортил опыт?
— А я молчал и гусениц взял из домика!
Трудно было во всём сразу разобраться. Валерик задумался, засопел.
— Ведь Васька давно твердит, — Сёмушка всхлипывал и сыпал словами, — я — недисциплинированный, я — хвастун, я — позор звена! А я на время взял, чтобы Марина Петровна не огорчалась.
По лицу Сёмушки растекались настоящие ручьи, и он размазывал их грязной рукой по всему лицу.
— Хочешь, я расскажу и попрошу, чтобы тебя не выгоняли?
— Что ты, это же ещё хуже. Ты слово дал и не говори! Знал, что тайна!
Валерий взглянул на Сёмушку. Как же это он один будет? Плохо одному, Валерий по себе это знал. А Вася, верно, не любит Сёмушку, это все знают.
— Ладно, — нехотя сказал Валерий. — Если я не скажу, что дальше?
— Очень просто, — Сёмушка словно и не плакал. — Выкормим и отдадим коконы.
— А потом ты всё расскажешь?
— Расскажу! — он мог пообещать всё, что угодно, лишь бы сейчас всё обошлось.
— Ну, помни!
— Валька! Дружба! Настоящий друг! — Сёмушка забыл обо всех своих неприятностях. — Во, здорово!
«Непутёвый», — подумал Валерик словами тёти Нюши и сказал:
— Поставь коробку на шкаф.
— Молодец, Валька! — Сёмушка легко вспрыгнул на спинку кровати. — Как ты придумал? Тут и бабушка никогда не найдёт.
Река рождалась высоко в горах. Оттого вола в ней всегда студёная, даже в жару. Сначала горным источником, потом ручейком, она прыгала по камням, бурлила, сердилась, а вблизи колхоза успокаивалась. Мутная, не очень широкая, совсем не глубокая, здесь она неторопливо текла к морю.
Не слишком казистая с виду, она давала людям свет, энергию, поила сады и плантации. На её берегах постоянно толклись ребята, они-то уж знали, где поглубже, где можно под водой проплыть. Лучший пловец Гико — чемпион среди мальчиков. Правда, и другие ребята плавали хорошо.
