– Очень надеюсь, сир, но все же… А доктор Фуфелье? Доктор Плутиш?
– Они, к сожалению, сдают. У них устаревший подход, всякое нововведение они встречают в штыки.
– Ну а ваш матрос, разумеется…
– Способности Лукаса сильно превосходят его текущие обязанности, – твердо прервал ее Тибо. – Мне тяжело на него смотреть, мне все кажется, что передо мной – невозделанное поле.
– И какое у него сейчас поле деятельности?
– Он личный охранник королевы.
– А что королева, сир? Ее не смутит потеря личного охранника?
– Королева согласна. Она потеряет охранника и обретет врача.
Эма слишком хорошо знала цену свободы, чтобы вечно удерживать Лукаса при себе. Идею Тибо она поддержала сразу.
– К слову, Лукас сам родом из Рок-ан-Фай, – прибавил Тибо, надеясь, что землячество поможет склонить чашу весов.
– Вот как, сир? Хм-м. Раз так, я же и помогла ему явиться на свет. Как его фамилия?
– Корбьер.
– Корбьер… Лукас Корбьер, значит? По странному выражению лица Ирмы трудно было понять, что она подумала. – Это он там стоит? Верзила под кабаном?
Лукас спокойно и скромно стоял у дверей, настукивая пальцами по ноге какой-то мотив, – он сочинял про себя музыку от нечего делать.
– Мне кажется, он вполне доволен своим местом. И чья, кстати, это мысль, сир?
– Моя.
– Честно говоря, сир, мысль не блестящая.
У Тибо не оставалось больше сил, и он пустил в ход последний, ненавистный ему аргумент:
– Ирма, это моя мысль. И так уж вышло, что я король. Так что это мысль короля. А если у короля есть какая-то мысль, то это в какой-то мере приказ, если вы понимаете, о чем я.
Ирма удивленно уставилась на Тибо. Такие речи совсем не в его духе. Вид у короля был усталый, озабоченный, измученный, но совершенно непреклонный. Она выдавила из себя:
– Прекрасно, ваше величество. Само собой, ваши желания – закон. Но я надеюсь, этот ваш матрос осознаёт, во что ввязывается. Тропические бури – просто цветочки по сравнению с тройным обвитием пуповины.
– Спасибо, Ирма. Я ценю вашу помощь. Завтра же он отправится с вами.
Ирма Добрая тихонько посмеивалась за спиной своей землячки. У нее, слепой пианистки, был выдающийся слух, и она иногда развлекалась тем, что слушала чужие разговоры. Как только Тибо отошел, она спросила:
– Лукас Корбьер – это ведь тот самый гитарист?
– И что с того?
– О нем много хорошего говорят. Дай ему шанс.
– Как будто у меня есть выбор.
– Да и тебе удобнее: будет вместо тебя простыни менять, полы мыть. А если что, глядишь, и дорогу быстренько разгребет. Готова поспорить, с лопатой он дружит. Да и чемоданчик твой носить будет, а? Уже неплохо.
