Доктор с трудом поднялся.
— Да, мистер Пинкертон, будьте покойны!
Он позвонил. Явился лакей, который испугался, взглянув на своего барина.
— Ради Бога, что с вами? — вскрикнул он.
— Не ваше дело! — крикнул доктор Гленнис. — Подайте мне пальто и шляпу! Я выйду вместе с этим господином!
Лакей повиновался.
Молча он смотрел вслед вышедшим из дома доктору Гленнису и сыщику: он не знал, что никогда больше не увидит своего барина.
Доктор молча шел рядом с Пинкертоном, не думая даже о бегстве. Быть может, он знал, что все равно это ни к чему не приведет.
Они дошли до полицейского управления и немедленно отправились к полицейскому инспектору.
Вельман был лично знаком с д-м Гленнисом и любезно вышел ему навстречу.
— Здравствуйте, доктор! Что скажете новенького? Быть может, вы знаете что-нибудь по поводу исчезновения вашего друга Вилькока?
— Знаю!
— Что именно?
— Вам скажет об этом мистер Пинкертон!
— Доктор Гленнис убил своего друга Вилькока, — произнес сыщик.
Вельман отшатнулся:
— Ради Бога! Гленнис, что вы сделали? Как дошли вы до этого?
Гленнис дрожал всем телом.
Пинкертон предложил ему стул, на который он и опустился.
— Я теперь не в состоянии говорить! Не могу! Сами видите, я не в состоянии! Сегодня вечером я в своей камере составлю письменное показание, из которого вы узнаете все, что нужно! Быть может, вы тогда будете судить меня менее сурово!
— Пожалуй, но только по отношению к убийству Вилькока! — сказал Пинкертон. — А ведь вы поручили рыжему Темпи убить и меня! Это усугубляет вашу вину!
— Я боялся! Я был в невменяемом состоянии и не сознавал, что делаю!
Его отвели в тюремную камеру.
Несколькими часами позже нью-йоркские и бруклинские газеты сообщили публике о сенсационных разоблачениях в деле исчезновения Якова Вилькока.
Арестованный доктор Гленнис принадлежал к лучшему обществу и пользовался всеобщими симпатиями. Никто не хотел верить в его виновность, и весь город с нетерпением ждал публикации письменного показания.
В тот же день Петр Томкине был выпущен на свободу. Он сдержал свое обещание и сделался трудолюбивым, порядочным человеком.
На другое утро доктор Гленнис был найден в своей камере мертвым. Ему удалось отравиться и этим избежать необходимости предстать перед судом.
На маленьком столе в камере лежало его письменное показание. Оно гласило:
«Я не в силах жить дольше! Так или иначе — я должен умереть, а позора публичного суда я не хочу переносить. Я хочу умереть и с нетерпением жду конца, чтобы успокоиться.
