— Вчера был неплох.
— А что с ним за ночь изменилось? Ничего не изменилось.
— Нас отцепили, вот что изменилось!
— Это другое! С виски ведь все в порядке! Ну, давай! И, этсамое, пусть все быстро наладится!
Они коротко, но звонко чокнулись пузатыми рюмками и выпили. Довольно странное ощущение — виски натощак с утра. Не только виски, надо думать, любой алкоголь. Для Нетроя опыт был новым, прислушиваясь к шипению в голове и к тепловому вихрю в желудке, думая: «Господи, что я делаю!» — он налег на закуску. То же мясо, те же пирожки, вчерашние, но и вкусные, как вчера. И, конечно, кофе, разлитый из термоса по стаканам, сверху. В принципе, ничего сверхъестественного, только вот почему-то вместо прилива энергии потянуло в сон. Наверное, от алкоголя.
Разговор не вязался. Борисфен постоянно уходил в себя, о чем-то надолго задумывался. Нетрой его вполне понимал — было о чем призадуматься. Еще бы! Такой удар по репутации. Когда прознают, как их отцепили от поезда, вряд ли кто-то еще захочет с ними связываться. Сет 777, ага. Покерный клуб. Хотя, с другой стороны: а они-то, Клер с сыновьями, в чем виноваты? Да ни в чем! Как сложилось, так сложилось. Слепые метания глупого рока. Не злого, но бездумного. И бездушного. Вот что ему наши страдания, наши затруднения? Ничего. Одно слово — рок. Теперь важно, как выходить из ситуации будут. Если разобраться, ему лично, в принципе, все равно. Ну, не попадет он на турнир, и что? Не очень-то и хотелось. Не за деньгами же едет, за впечатлениями. Так тут как раз приключение вырисовывается преотличнейшее. Кому рассказать — не поверит. Потому что не бывает такого, чтобы вагон во время рейса, прямо на маршруте отцепили и в тупик загнали, не бывает! А тут, смотри-ка, случилось. Надо не истерить понапрасну, а смотреть внимательно, что из всего получится. Боюсь, интересно будет.
Когда в коридоре зашумели голоса встревоженных пассажиров, господин Клер вытер губы салфеткой и оттолкнулся от стола. Он причмокнул неизменной конфеткой и покатал ее языком за щекой, чем ввел Феликса в недоумение. Этот леденец, похоже, постоянно находился у Борисфена Нифонтовича во рту, даже когда тот пил виски и ел мясо. В том писатель мог поклясться: несмотря на свой зоркий, все подмечающий глаз, он не видел ни разу, чтобы банкир доставал откуда-то конфетку и клал ее в рот. А она, между тем, всегда там находилась. По запаху Нетрой даже определил барбарис. Чудеса, да и только!
