Вот тогда-то и вздумал Берко избавиться от своего конкурента.
Однажды в темную и дождливую ночь к Берке в корчму со стороны огородов и леса пришло несколько человек продрогших и голодных повстанцев, которых привел один молодой пан, проживавший неподалеку, у которого Берко ранее был фактором (комиссионером) по продаже ржи и льна. Они пришли с тем, чтобы получить в корчме сколько можно хлеба, водки и провизии для себя и для тех повстанцев, которые теперь, после разбития банды и потери запасов совсем голодали в лесу. Берко тихо впустил ночных гостей в стадолу[92], находящуюся на заднем дворе корчмы, просил обождать, а сам побежал к жене – советоваться, что выгоднее: объявить ли потихоньку проживавшему в местечке становому приставу, что у него в стадоле сидят пять человек повстанцев, или же не объявлять и извлечь из этого посещения какие-нибудь другие выгоды?..
Так как русские власти могли в конце концов или совсем ничего не заплатить Берке за его донос или же заплатить обычные по 3 рубля за человека, выдаваемые за поимку каждого беглого солдата и арестанта, то решено было не выдавать повстанцев, а лишь побольше взять с них за водку, хлеб, мясо, бублики и прочую снедь, оказавшуюся налицо в кладовой корчмы. В то же время Берко решил воспользоваться обстоятельствами и оборудовать еще одно дело…
* * *
Тихо, незаметно и неслышно прокрались в стадолу Берко и его жена с мешками, наполненными разной провизией, и затем, когда повстанцы укладывали все это и собирались уже в обратный путь, в лес, еврей начал издалека выражать свое сожаление, что панская банда потерпела такую неудачу…
– И никогда бы москали не нашли панов, коли б не этый подлый быдло – проводник их…
– Какой проводник? – живо спросил один из панов.
– А разве пан не знает – какой?! Все местечко знает, а пан не знает…
– Да говорят же тебе, что не знаем! Мы только были удивлены, как тихо и незаметно подкрались москали – нэх их дьябли везьмуть! – но не знаем, кто провел их.
– А кто ж их провел, как не «кацап»[93] наш, Червонец… Он добре заробил, пане: пан полковник заплатил ему сто карбованцев.
– Эге! Так вот оно что!.. Так вот кто провел по лесу москалей!.. – восклицали, скрежеща зубами, повстанцы: – За сто карбаваньцев, пся крэв! Добре же! Постараемся, чтобы и от нас он заробил…
Они безусловно поверили оговору еврея, так как оговор этот был очень и очень вероятен. Во-первых, «кацапы» были с самого начала восстания очень ревностными помощниками и союзниками русских людей и войск. Крестьяне – особливо, например, в Царстве Польском – первое время как бы еще колебались к кому пристать, выжидая, чья возьмет. Старообрядцы же первые, не ожидая иногда даже и войск (как, например, в Динабургском уезде, в деле с бандой графа Плятера
