, и не позаботилась о своих сокровищах, которые и исчезли… И вот, теперь, узнав, что Зейдат хочет сниматься в бриллиантах, Шуаннат стала горько плакать, а затем, излила свою печаль не только перед мужем, но при посредстве Хаджио и перед приставом Руновским. Не помню, чем кончилась тогда эта история, но что фотография со всех «дам» семейства имама была снята – это я знаю наверное, и по всей вероятности портреты эти сохраняются в семье господ Щукиных и по настоящее время. Особенною красотою на этих фотографиях выделялась черкешенка Керимат, жена Гази-Магомы, старшего сына Шамиля, которая спустя два года – в мае 1862 года – умерла в Калуге от перемены климата всего 25-ти лет от роду. Она была красоты поразительной, – и суровый муж ее не имел даже при ее жизни других жен, как это дозволял ему закон, его богатство и положение.
Как жилось горцам в Калуге. – Лошади, подаренные государем Шамилю. – Покушение на кражу этих лошадей. – Решение горцев перестрелять воров. – «Кавказ – в Калуге». – Встреча с Шамилем год спустя. – Тоска по родине у горцев. – Любовь Шамиля к детям. – Открытие старых ран у Шамиля. – Мюрид Хаджио цивилизуется
В общем, Шамилю, его семье и свите жилось в Калуге недурно: они получали от щедрот государя более чем достаточное для них содержание; им отведен был один из лучших домов в Калуге, дан многочисленный штат прислуги, они пользовались полнейшею свободой в Калуге, все их самомалейшие желания были немедленно исполняемы, сам Шамиль пользовался полнейшим почетом и всеми внешними знаками уважения, приличествующими лишь коронованным особам, и пр.; в одном лишь стеснены были эти именитые горцы – с них было взято слово, что они не сделают попыток к бегству и, вообще, не перейдут за городскую черту Калуги.
Заботливость императора Александра II о знаменитых пленниках доходила до того, что он требовал иногда к себе подлинные донесения Руновского. Прочитав однажды в этих донесениях, что Шамиль вздыхает о том, что у него нет лошадей, государь тотчас послал ему в подарок четырех прекрасных коней – пару для выезда и пару верховых. С этими лошадьми вышла потом следующая интересная история: калужские конокрады едва их не увели; была уже проломана стена конюшни, выходящая в сад, и лишь простая случайность – лай маленькой собачонки, принадлежавшей истопнику – помешала этой дерзкой краже. Шамиль долго потом не мог переварить в своих понятиях этого казуса, что у него осмеливались увести лошадей, подаренных ему самим государем, и раза два спрашивал Руновского, пойманы ли воры и повешены ли они?.. А когда узнал, наконец, что воров не нашли и что их, если и найдут, то никоим образом не повесят, распорядился учредить ночной караул, и в первую ночь отправился сторожить лошадей его зять, мюрид Абдуррахим, с винтовкой, заряженной пулею, и с решительным намерением перестрелять конокрадов, если они появятся… Едва-едва потом убедили горцев, что у нас это «не полагается»…
