почтительно выслушивал ее советы по поводу фразировки Баха — он утверждал, что у нее исключительно тонкое чувство контрапункта музыки того века. И музыканты соглашались с ее мнением, что некоторые страницы Леффлера следует играть чуть быстрее.
В свое время я встречал много людей, которые по той или иной причине не могли спать в эти таинственные часы между полночью и рассветом. И когда я сам впадаю в бессонницу или поздно возвращаюсь домой по безлюдным улицам — в час, когда во тьме кошки скребут на душе у злодеев, — я вспоминаю старика Бальдасаре из Борго или наборщика Бишопа из Шаньдуна. Я вспоминаю Апостолического инспектора на Дальнем Востоке, который вставал в два часа ночи и бдел, устремив глаза на Отцов Церкви и членов Собора, восхищенный, как он признавался, непреходящим цветением розового древа Учения. Я вспоминаю Стасю, эмигрантку из России, которая потеряла способность засыпать в темноте с тех пор, как побывала на войне сестрой милосердия. Стася дежурила по ночам и в одиночестве размышляла о пытках, которыми солдаты замучили в Таганроге ее семью. Я вспоминаю и Элизабет Грие, слушающую в ночном сумраке своего просторного жилища новую кантату, которую прислал д’Энди, или разбирающую счета, в то время как ее маленькая труппа возрождает увертюру к «Галантной Индии».
Возобновив визит часом позднее, мы увидели, что гости уже собрались и ожидают выхода хозяйки. Среди прочих привилегий мисс Грие оставляла за собой поистине королевскую прерогативу являться на собственный званый вечер самой последней. В холле maitre-d’hotel[16] подал мне записку. «Пожалуйста, представьтесь мадемуазель де Морфонтен (высокая девица меровингского вида), она пригласит вас к себе на виллу в Тиволи», — прочел я. В следующую минуту впорхнула мисс Грие и приветствовала гостей, быстрыми зигзагами передвигаясь от одного к другому. Словно сошедшая с гравюры Фортуни, она в своем наряде, составленном из красного и черного, напоминала саламандру. На ней был редкостный медальон эпохи Ренессанса такой величины, что любая другая женщина не рискнула бы надеть подобное.
Поскольку хозяйка хотела слышать каждое слово, произнесенное за ее столом, то у ее гостей имелись достаточные основания для недовольства теснотой, в которой проходили ее обеды. Мы все были плотно упакованы, подобно путешественникам в Модане[17]. Впрочем, у нее были и другие сомнительные обычаи: она обсуждала достоинства блюд; она перебрасывала направление разговора справа налево и обратно, не считаясь с удобством собеседников; она непринужденно болтала со слугами; она по прихоти переходила с французского на итальянский или английский; она обращалась к гостям, которые были приглашены, но не смогли приехать и отсутствовали за столом. Неожиданно кто-то заметил, что она не притрагивается к подаваемым кушаньям. И тогда она взяла маленькую тарелочку с крошечными сухариками и несколько грецких орехов. Потом она немножко поклевала кукурузных хлопьев, чуть сдобренных маслом, в то время как мы уписывали faizan Souvaroff
