Погромщики отступили в Восточный Иерусалим, перегруппировались и продолжили бесчинства по другим направлениям – вся ночь ещё была впереди…
У Бронфельда был разбит рот, и наливался синяк на глазу. Он сидел облокотясь спиной о стену и хлопал глазами. Малыш, оказывается, очень удачно закрывал голову, пока его метелили; у него распухло и налилось кровью ухо да на лбу была здоровенная шишка. У Амира обильно шла носом кровь. Он полежал на траве, чтобы остановить кровопотерю. Его тонкий арабский нос был заметно свернут на сторону.
– Амир, у тебя, кажется, нос сломан, – сообщил Малыш.
Амир ощупал нос. Зажал его в ладонях с двух сторон и сделал резкое движение. Раздался отвратительный хруст.
– Ровно? – гнусаво, как при сильном насморке поинтересовался араб. Было почти ровно, но у него снова пошла кровь.
Побитые и растерзанные, прихватив по дороге виски для дезинфекции, они отправились зализывать раны к Бронфельду.
Он жил неподалёку. Переулок почти в центре, но тихий и малолюдный. Облезлый бетонный дом на тектонических сваях. Квартира-студия с крохотной спальней, на последнем, третьем, этаже. Окно во всю стену. Скромная, но добротная мебель. Холостяцкий рай.
Квартира была собственностью Бронфельда, который явно очень гордился этим фактом. После того как они смыли с себя кровь, хозяин раздал свежие футболки и устроил мини-экскурсию для Даниэля с демонстрацией рабочего уголка, пары абстрактных картин местных мастеров и вида из окна: облезлые желтоватые домики почему-то казались ему очень живописными. (Амир явно бывал здесь не раз – он сам достал из шкафчика стаканы для виски.)
Писатель рассказал с удовольствием, как десять лет назад он взял эту жилплощадь в ипотеку и выплачивал бы долг банку до скончания дней своих, но у него появился издатель и дал авансом сумму, покрывающую остаток долга с изрядной лихвой. Издателя, кстати, нашёл Амир, честь ему и хвала, и вечное процветание ему и его близким. (Амир, свершив волнообразное движение рукой, по-восточному сложил перед грудью ладони и склонил голову.) Вот на эту самую лихву Бронфельд и жил. За всё это он должен был написать двенадцать книг, и на настоящий момент ему осталось написать всего одну, последнюю, книгу…
Пережитое только-что побоище, в котором они сражались на одной стороне, очень сблизило их. Сначала они бурно, перебивая друг друга и хохоча, обсудили стычку.
– Поверьте мне, я знаю арабов. Хотели бы убить – убили! – подытожил Амир.
