За всё время пребывания в Израиле Максим так и не научился отличать евреев от арабов, пока те не заговорят. Язык хоть и был похож (иврит и арабский отличаются друг от друга не многим больше, чем русский и украинский, и относятся к одной группе языков – семитской), но на слух нацпренадлежность было отличить легче, чем на глаз…
Поначалу разговор шёл туго. Амир заказал себе явно нехаляльных (и некашерных) морепродуктов в сливочном соусе, пил белое вино и в основном молчал. Когда ему приходилось всё-таки что-то сказать, голос его в переводчике звучал сухо и даже угрюмо, но с восточным колоритом, потому что Малыш выставил переводчик в режим «художественного перевода с акцентом говорящего».
Бронфельд терзал говяжий стейк под красное и старался быть душой кампании.
Даниэль, последовав примеру учителя, тоже взял стейк, но употреблял его с горьким пивом. Он охотно отвечал на обращённые к нему замечания, но инициативы не проявлял.
Бронфельд попытался заинтересовать сотрапезников рассуждением о том, что литература, фильмы и прочее искусство учат не только хорошему. Оказывается, авторы сами учат адептов зла, как максимально эффективно противостоять добру, сами пишут для них подробные инструкции. В детстве, человек чист и ещё хочет стать на сторону добра, когда вырастет, он потребляет контент, в котором, конечно же, кроме положительных персонажей обязательно присутствуют ещё и всякие злодеи. Ребёнок сочувствует благородному герою, хочет равняться на него и возмущается поведением низменной твари. Но потом вырастает и… к великому сожалению, нередко сам превращается в такую тварь. Механизм этого превращения, Бронфельд предложил сейчас не рассматривать. Модель поведения преступной, спекулянтской, бюрократической или иной сволочи прописана подробнейшим образом в книгах, которые эта сволочь читала в детстве, и ей остаётся только следовать этой модели, чтобы максимально эффективно противостоять добру.
Эта мысль показалась Малышу интересной. Обычно Бронфельд высказывался куда банальней. Возможно, она не его, может, и вычитал где-то, но преподнёс весьма убедительно.
– Да-да! А потом мы удивляемся, откуда враги наши знают, как сделать больнее… – подхватил он тему.
– А по-моему, значение искусства в формировании характера или поведенческих реакций его потребителя сильно переоценивают, – вдруг заявил араб и замолчал сразу же.
– То есть? – спросил Малыш с вызовом, ему не понравилась такая безапелляционность.
