— Здорово, Пушкин! — издали окликнул Конек, разухабистой походкой приближаясь к цели.
Главный задира держал руки в карманах заплатанного спортивного костюма, за ухом-лопухом белела самокрутка, желтые зубы без клыка и резца скалились в самодовольной ухмылке. Иван дернулся, будто собрался взять разбег из верхнего старта, но подошвы намертво приклеились к пыльному асфальту, мышцы свело, и только колени продолжали мелко дрожать.
— Че там в школе? — мучитель обдал Ивана ядреной вонью давно не мытого тела и легонько ткнул в солнечное сплетение — таким образом Витька приветствовал тех, над кем замыслил всласть поиздеваться.
Он был невысок, тощ и откровенно уродлив, с одутловатым конопатым лицом, свернутым набок мясистым носом и крохотными глазками, в чьей черной глубине поблескивало концентрированное зло. Одним словом — гоблин, и Ваня легко бы с ним справился, вот только подростка с детства учили избегать драк, споров и прочих конфликтов. Отец же Витьки отсидел два срока за разбой и воровство, а матерью ему стала улица, поэтому крохотные, почти детские кулачки с нарисованными перстнями и заходящим солнцем из раза в раз без каких-либо препятствий пачкались в чужой крови.
Иван до оцепенения и тошноты боялся одной только мысли о схватке, но не потому, что переживал из-за сломанного носа или выбитого зуба, а потому, что богатейшее воображение во всей красе представляло мамину истерику. Я же говорила, я предупреждала, а ты такой-сякой опять не слушаешься. Ну ничего, пойду поговорю с родителями этого Витьки, раз сам ничего не можешь.
Надо ли уточнять, чем обернется подобный разговор? Коньков-старший и до Вторжения боялся только прокурора, а теперь ему сам черт не страшен, и Людмилу в лучшем случае ждет трехэтажный посыл куда подальше. И на следующей же день ко всем прочим "регалиям" Иван получит клеймо стукача, и если нынче над ним просто лениво издеваются, то после маминых разборок придется бежать куда глаза глядят — да хоть прямиком к пришельцам, потому что житья ему не дадут в прямом смысле.
— Че молчишь? — Витек хлопнул одноклассника по плечу. — Оглох или онемел?
— Все… как обычно, — дрогнувшим голосом ответил Иван.
— Я тут подумал, — хулиган с клекотом втянул воздух и харкнул под ноги. — Шпыняю тебя шпыняю, а ты что бревно. Может, тебе в кайф, когда лупят и унижают? Может, ты у нас из этих, особенных?
— Нет, — Иван мутным взглядом уставился на носки стоптанных кроссовок.
— Тогда фигли сдачи не даешь? Не умеешь? По харе никого не бил? Так я научу. На, — "гоблин" свел руки за спиной и наклонился, приподняв подбородок, — бей. В ответку не ударю — отвечаю.
