— Помолчи!
— Что ты сказал? — с вызовом бросил робот.
— Тише… — Иван поднял указательный палец и замер с поднесенным к лицу листком. Глаза с бешеной скоростью бегали из уголка в уголок, строку за строкой поглощая неровный почерк со скачущими заборчиком буквами. Судя по всему, Тесса в идеале знала русский, но впервые писала от руки.
— Иногда я жалею, что умнее других, — проворчал Марк. — Нормальный робот развернулся бы и умотал, а то бы еще и треснул за препятствование законной дея…
— Мы летим на флагман, — строго произнес Иван, вскинув голову и впившись взглядом в белую безликую маску.
— Повтори, будь добр…
— Ты прямо сейчас отвезешь меня к вашему главному.
— Совсем кукухой поехал?! — охранник принял позу памятника Ленину и указал на зависший в небе исполин. — Это — не музей, куда возят всех желающих.
— Пожалуйста, — без мольбы, но с отчаянием выдохнул Ваня. — Если Тесса для тебя хоть что-то значит.
***
Вблизи инопланетный корабль казался еще больше и не в пример страшнее, чем с земли, но ни мельтешение челноков, ни темная громада, ни сокрытые в ее недрах опасности не поколебали решимости человека.
Днище флагмана напоминало соты — широченные восьмиугольные ячейки, непрерывно впускающие и выпускающие серебристых пчел. Через год после Вторжения активность пришельцев заметно снизилась, но и представить сложно, какое роение тут творилось в первые дни. Неудивительно, что на подлете "вороний череп" взял под управление бортовой компьютер — в такой суматохе растерялся бы и самый опытный "живой" пилот.
Перед тем, как створки открылись, Марк словно отключился — общался с искусственным интеллектом и убеждал последнего в крайней важности своей миссии. Иван об этом по понятной причине не знал и не отваживался спрашивать — пленнику, пусть и фальшивому, не престало задавать вопросы, и без того их затея попахивала откровенным сумасбродством.
Наконец толстенные створки расползлись, и челнок нырнул в ярко-освещенный туннель. Тут-то парнишку и разобрало любопытство — и так едва сдерживался, чтобы не заерзать в кресле, но робот молча приложил палец к тому месту пластины, где у людей находились губы.
Полет вполне мог сравниться с американскими горками — резкие повороты, сосущие под ложечкой спуски и головокружительные (буквально) подъемы. Темнота в глазах сменялась тошнотой, тошнота — тяжестью в груди, а ровный на первый взгляд туннель превратился в изломанную под прямыми углами трубу. Иногда швыряло так, что землянин всерьез беспокоился — а не забыл ли всемогущий процессор, что на борту челнока не только могучая машина, но и не подготовленный для таких перегрузок организм?
