Ивану пришлось наскрести последние крохи спокойствия, чтобы не зарычать в ответ и тем самым себя не выдать:
— Погулял после школы. Нельзя что ли?
— Нельзя! — по трясущимся рукам и перекошенному рту было видно, что женщина с трудом сдерживается от хлесткого удара истерзанной заляпанной жиром тряпицей. — Черти что творится, а он шатается до ночи! А ну марш уроки делать! Через час проверю!
Сын молча направился в свою комнату, но стоило ему поравняться с Людмилой, как та схватила его за руку, притянула к себе и задышала точно взявшая след собака.
— Ну-ка, дыхни! Пиво пьешь, небось? Или курить начал? Все-таки связался с шантрапой, бестолочь?! Что ты, что папаша, яблоко от яблони…
Вряд ли кто-либо оспорит, что события последний дней стали детонатором, но критическая масса копилась очень давно — лет так с семи, когда отец ушел к другой женщине, а мать все силы и внимание переключила на превращение ребенка в "настоящего человека". И запал, подожжённый давным-давно, наконец добрался до взрывчатки — Иван дернул рукой с такой силой, что Людмила качнулась вперед и чуть не упала, а затем прорычал прямо в побледневшее лицо, делая паузы после каждого слова:
— Не смей. Меня. Трогать!
От грохота треснула стеклянная вставка и зазвенели окна. Мать долго смотрела на хлопнувшую перед носом дверь, затем тихо разрыдалась, прижала полотенце ко рту и ушла на кухню.
За время экспедиции Тесса виделась с отцом вживую всего два раза. Первый — перед поступлением в КНР: Бэй'рон не пытался отговаривать девушку, но и не подбадривал напутственными речами, лишь тихо молвил: "ты никому ничего не должна", прежде чем дверь мостика закрылась на долгие девять месяцев. Второй — вскоре после окончания наземной операции, и разговор ограничился просьбой быть осторожнее среди людей.
И вот теперь капитан пригласил разведчицу лично посетить командный отсек, и, несмотря на усталость и поздний час, Тесса не имела права отказать: ни как подчиненная, ни как дочь. Пока челнок летел через бесконечный туннель, притормаживая у каждого шлюза для проверки допуска, Марк переоделся в стандартный бронекомбинезон и спрятал земную одежду в неприметную нишу под креслом, постоянно приговаривая, что кто-то скоро получит на орехи.
Мостик представлял собой просторный ярко-освещенный ангар, из-за стен которого доносилось чуть слышное жужжание — в центральном узле сходились основные силовые линии и за доли секунды обрабатывались петабайты данных со всех кораблей, так что мощности потреблялись соответственные.
