— Не знаю, — Артур дернул плечом. — И спросить не у кого.
— Чушь какая-то… Все время сидел тише воды ниже травы — и на тебе.
— Не ной, — голос товарища лязгнул сталью. — Думаешь, им легко? — Артур кивнул на чумазых борцов, сплошь облепленных мокрым от пота песком. — А они не ноют. Потому что верят в будущее без уродов над головами. Будущее без вечных сумерек. Будущее, где править будут достойные люди, а не трусливые пузаны.
Иван догадывался, почему именно Артур стал вожаком дворовых партизан, но теперь последние сомнения растаяли как воск в костре. Он и в детстве за словом в карман не лез, а теперь четкие — без запинок и придыханий — речи скальпелем пронзали душу и тонкими щупальцами укоренялись в мозгу. Артур говорил так, как умел не каждый опытный в риторике взрослый, и это вкупе с пробивным характером, горящими идеей глазами и подлинным бесстрашием превращало его в кумира для всех, кто слабее телом и духом. И Ваня, глядя на долговязую фигуру в камуфляжной куртке, понял, что школа — просто чепуха на фоне происходящего хаоса, сколько бы мать не твердила обратное.
— И вот еще что, — добавил товарищ, все так же стоя к гостю спиной. — Здесь дармоедов не держат. За кровать и хавку придется заплатить. Денег не берем, но труд всегда в цене. Горы свернуть не заставлю, но наколоть дров для печки — запросто. Ребята на днях приволокли сушину — дуй к завхозу за топором и пилой. Четвертый этаж, крайняя квартира справа. Скажешь, главный послал. Пароль… — вожак на миг задумался, — кукуруза. Все запомнил?
— А? — Иван вздрогнул и поднял голову.
— Боже… — с усмешкой протянул Артур.
***
На первый взгляд напротив стоял обычный пацан — худощавый, короткостриженый, в мешковатой одежде. Сомнения рассеялись лишь после высокого мелодичного голоса, произнесшего короткие три слова, заставившие новичка почувствовать себя так, будто у него свалились штаны на глазах у всей школы.
— Привет. Я Вика.
— Ваня… — заикаясь и втягивая голову в плечи, пробормотали в ответ.
Повелительница тяпок, лопат и прочих инструментов тепло улыбнулась и протянула ладонь в обрезанной кожаной перчатке. Пальцы завхоза сжались крепко, уверенно, пальцы же Ивана напоминали вспотевший холодец.
— Да ты не бойся, — Вика подмигнула. — Здесь все свои.
Парнишка сглотнул и оттащил от кадыка впившийся в шею воротник. Никогда прежде представительницы прекрасного пола не подмигивали и уж тем более не улыбались изгою — только хихикали, бросая косые взгляды и обсуждая очередной провал главного отщепенца класса. И от волнения Ваня ляпнул первое, что пришло в голову:
