Мы не одни | страница 28
— Кукуруза.
— Десять зерен, — заговорщицки прошептала девушка.
— Что?
— Пароль принят — вот что, — она смахнула упавшую на глаз челку. — Зачем пожаловал?
— Артур попросил нарубить дров…
— Это правильно. Без дров нынче — труба. Ни чаю выпить, ни помыться.
— Да… — юнец как бы невзначай перевел взгляд на стеллажи с разномастными железяками, лишь бы Вика не заметила залившую все лицо краску. — Мы вот чай на сухом спирту завариваем.
— На такую ораву таблеток не напасешься. Нас тут знаешь сколько… Так что хватит болтать, скоро народ проснется, а еды нет. Вот пила, вот топор. Дуешь в верхнюю арку — сушина у колонки. Будет время — захвати по дороге ведро воды. Не в службу, а в дружбу.
— Д-да… конечно.
Засохшая береза в руку толщиной отыскалась сразу. Прежде Иван упражнялся в плотницком ремесле лишь в далеком полузабытом детстве, когда на пару дней в году приезжал в деревню. Мать с бабушкой уживались хуже кошки с собакой, с каждым визитом отношения становились все хуже, и освоить что-либо толковое мальчик не успел. Дома же от него требовалось ходить в школу и делать домашку, а после Вторжения добавился третий пункт — сидеть как сыч в квартире, а по вечерам не соваться даже на балкон — вот и весь труд.
Поэтому сходу забороть полено не получилось. Береза из последних сил сопротивлялась, шла вкривь, вкось, шаталась, выскальзывала из рук — хоть пили ее, хоть руби, а ни козел, ни плахи поблизости не было. Иван старался изо всех сил, не желая прослыть неудачником и в новой компании, где к нему относились так, как еще не относился никто и не думали шпынять и подначивать. Вот новобранец и увлекся, стараясь не ударить в грязь лицом, и не сразу заметил надвигающиеся фигуры в черных спортивных костюмах. А когда услышал знакомый сиплый голос, деваться было некуда — троица шакалят втихаря окружила ягненка.
— Какие люди, — хмыкнул Конек, сунув сбитые кулаки в карманы и широко расставив ноги. — Чем это ты маешься в чужом районе? Дрова что ли свистнуть решил?
Внезапное появление мучителя всколыхнуло все внутри и словно окатило талым льдом. Иван дернулся, но подошвы вплавились в асфальт, а от поясницы до затылка пронесся усеянный холодными спицами каток. Под рванувшим в галоп сердцем вновь заворочался склизкий спрут, в горле пересохло, а веки обожгло теплой влагой. Парень, казалось, забыл свое имя, и топор в дрожащей ладони внушал не больше угрозы, чем гнилая ветка.
Шакалята, как и любые другие хищные звери, прекрасно чуяли охватившие добычу ужас и нерешительность, что вкупе с ощущением собственной безнаказанности распаляли злобу до предела. Но просто так бить не интересно, правильному пацану нужен повод — самый незначительный, от неверного слова до косого взгляда. Конек и так знал, чем закончится эта случайная (случайная ли?) встреча и не спешил нападать, растягивая удовольствие пока еще словесными унижениями.