– Понял, – выдавил из себя Костик, и пить чай пропало желание.
Мартынюк принёс шинель, ремень, шапку. Костик через боль натянул всё на себя.
– Разрешите идти? – вытянулся он перед командиром.
– Идите, Александров. Воюйте, – усмехнулся чему-то своему.
Костик вышел из дома на ватных ногах, с сумбуром в голове и болью в районе груди. Старшина ждал у крыльца, сразу подхватил Костика и повёл к полуторке. Усадил в кабину, а сам залез в кузов. Сколько по времени ехали, Костик вспомнить не мог. По приезду он лёг в медсанбат, где занята была только одна койка. Красноармеец с фамилией Святоша успешно лечил простуженное горло, заигрывая с медсёстрами.
Знакомство состоялось быстро. Виталий Святоша оказался из детского дома, москвичом. Фамилию такую получил от священника, который нашёл его трёхмесячным на крыльце своего дома. Виталий вырос весёлым и шутливым парнем. Любил кулачные поединки и обожал бегать на лыжах. До войны успел стать разрядником и метил в сборную команды Москвы, но война спутала карты.
Парень не отчаивался. Оказавшись в отдельной зенитной батарее 150 стрелковой дивизии, за неимением лыж, бегал кроссы. Вот и застудил горло, получив нагоняй от командиров.
– И что тебя вот так и отпустили? – не верил Виталий.
– Я же вот он, перед тобой, – вздохнул Костик.
– А со следователем что?
– Я не знаю, – пожал плечами Костик.
– Тебе медаль надо было давать! – Виталий соскочил с кровати и заходил по палате от кровати до двери. – Нет, это ж надо. А диверсанта точно задавил?
– Задавил. Думаю, что выжить он не мог.
– Александров! – раздалось за дверью. – Александров!
Кто-то из медперсонала шикнул на крикуна, а затем и отругал.
– Так у вас всё равно раненых нет! – громко ответил крикун. – Письмо вот ему пришло.
Через несколько минут скрипнула входная дверь, приоткрылась немного и в палату заглянула медсестра.
– Не спишь, Александров? – не дожидаясь ответа, медсестра прошла к изголовью и положила треугольник письма поверх одеяла, и тут же вышла, плотно прикрыв дверь.
Виталий проводил медсестру заинтересованным взглядом и затем засмотрелся на конверт.
– От девушки? – но ответа не дождался и решил выйти из палаты.
Костик лежал и смотрел на треугольник письма, на ровный девичий почерк. Из Новосибирска, наверное, от родственников. Кто ещё мог ему написать? А почерк, похоже, Анны. Но почему-то он не торопился вскрывать этот первый полученный им треугольник военного времени. Это был ответ на его письмо, скорее всего, которое он написал ещё в поезде, а отправить удалось только в части, когда старшина продиктовал адрес полевой почты. Смущало только одно. Времени прошло мало. Не успело его письмо дойти до далёкого отсюда Новосибирска. Время военное. Но почерк женский. Похоже на почерк Анны, но не её. Завитки у букв «р» и «т» другие.
