Утром Майкл поднялся в комнату жильца своего хозяина, чтобы отнести ему вычищенные сапоги. Маскерье был французский художник, ярый республиканец, бежавший из Парижа от преследований тайной полиции Наполеона.
Когда Майкл вошел в комнату, Маскерье сидел на кровати и напевал революционную песенку. Он добродушно кивнул головой молодому человеку.
— Как дела, Майкл? — спросил он, плохо выговаривая английские слова. — Вы, кажется, были вчера на ученой лекции?
— Да, сударь, — отвечал Майкл. — Лекция мне очень понравилась. Мистер Татум читал о законах притяжения тел, как они были установлены сэром Исааком Ньютоном, и о земном магнетизме. Я записал почти все. Следующая лекция будет о теплоте. Мне только жаль, что я не умею рисовать. Чертежи получились у меня очень плохие.
— Это поправимо, мой мальчик! — закричал художник и в порыве воодушевления запустил обе руки з свои нечесаные кудри. — Это проще простого. Я буду вам давать уроки рисования.
И он забегал по комнате, взъерошенный, небритый, в старом халате и стоптанных туфлях.
С этого дня Майкл начал учиться рисованию. Странные были эти уроки! Иногда Маскерье приходил в восторг и утверждал, что Майкл родился художником. Иногда учитель сердился, сжимая кулаки, и бранился по-французски. Всего чаще случалось, что он совсем забывал про уроки и, мешая английскую речь с французской, посвящал Майкла в смысл политических событий в Европе.
Вторая лекция мистера Татума состоялась через месяц после первой, и Майкл опять получил шиллинг от Роберта, на этот раз уже без всяких предостережений.
На лекции соседом Майкла оказался, может быть не совсем случайно, все тот же высокий молодой человек.
— Вы, кажется, записываете очень подробно? — спросил он Майкла по окончании лекции.
— Да. — Майкл чуть-чуть покраснел. — Уж такая привычка. Память у меня плохая: если не записываю, все улетучивается из головы. Я и из книг всегда делаю выписки.
— Какими же книгами вы особенно интересуетесь?
— Научными, конечно, особенно по химии. А также по электричеству. Мистер Татум, наверное, будет читать об электричестве?
— Непременно. Я тоже очень люблю химию. Это молодая наука. От нее можно ждать важных открытий.
— Да, — живо отозвался Майкл, — а главное, в ней все построено на фактах, на опыте.
— А чем вы занимаетесь? — спросил незнакомец.
Майкл посмотрел в глаза своему собеседнику, встретился с его серьезным, доброжелательным взглядом и отвечал, опять чуть-чуть покраснев:
