— Новая камера как?
— Подвигается понемногу.
— Понемногу не годится. Учтите, что на вашу камеру возлагаются большие надежды. Главное, оно, как всегда, впереди!
— Как всегда? — переспросил Русинов.
— Как всегда! — Курчатов вновь поправил разметавшиеся волосы. — А нынче — в особенности. Урановая проблема только-только вырисовывается, и главное, конечно же, впереди. Это совершенно точно, товарищи.
С того бесконечного весеннего дня, который начался в библиотеке письмом Жолио-Кюри в журнале «Нейчур», прошел год. Даже больше, чем год. Теперь-то Флеров по-настоящему понял, насколько прав был тогда Курчатов!
— Во что обойдется атомная бомба? — спросили Курчатова на одном из семинаров.
— Создать ее — все равно что построить еще один Волховстрой, — ответил он.
Флеров, привыкший к простым, хотя и весьма хитроумным устройствам, счел это преувеличением. Лекторской гиперболой.
Он не подозревал, даже догадываться не мог об истинных масштабах того размаха, которого потребует от человека грядущий атомный век. Не знал о них и Курчатов. Но что-то грезилось ему, что-то он уже предчувствовал. Да и не было в окружающей жизни более высокой меры, чем Волховстрой или Днепрогэс. К тому же нейтроны дались неожиданно легко и быстро. Сумасшедшая прогрессия 1, 3, 9, 27, 81… звала поверить в близкое чудо. Недолго, правда, но казалось, что еще одно незначительное усилие, еще один шаг вперед, и атомная энергия станет реальностью.
Проходили белые ночи. Полоска зари чуть дрожала в бледной неподвижной воде. Черная тень разведенного моста пахла тиной и солью. Из Летнего сада долетали мажорные такты духового оркестра. Изредка в небе вспыхивали не то какие-то сполохи, не то зарницы. И отсветы их долго дрожали в окнах спящих домов.
В эти часы неизъяснимой и светлой грусти, когда невозможно уснуть и шарканье подошв по асфальту гулко отдается в ушах, Флеров, словно исполняя тяжкий, но непременный долг, отправлялся на Петроградскую сторону побродить. Тянуло пройтись по старым местам, где бывал когда-то, где что-то не сбылось, что-то кончилось и оборвалось. Безотчетно хотелось позвонить по одному из тех телефонов, которые хоть и зачеркнуты в записной книжке, почему-то прочно застряли в памяти.
Сумрачный, злой, растревоженный, Флеров вместо этого взял да и позвонил в лабораторию. Думал, что застанет там кого-нибудь: Русинова или Петржака. Но подошел Курчатов.
— Это вы, Игорь Васильевич? — смутился Флеров. — Что вы там делаете? — меньше всего он ожидал наткнуться на шефа.
