Вся мануфактура замерла. Даже механические прялки замерли, ибо подмастерья «зависли», не желая пропустить ни слова.
— За работу! — грозно рявкнула Марфа. И, уже обращаясь к Шереметьеву, скомандовала: — Пошли. — Направившись при этом в помещение управляющего. Относительно небольшую комнату, теплую и хорошо освещенную тройкой больших светильников.
Зашла.
И рухнула на небольшой диванчик, который стоял там для отдыха управляющего. Тот ведь регулярно засиживался допоздна, а иногда и заночевать мог из-за дел разных и насущных. Вот и соорудили такой ему подарочек. За рвение.
Шереметьев зашел следом и прикрыл дверь.
— Скажи мне, что это дурная шутка… — тихо произнесла Марфа.
— Увы, не могу, — развел тот руками. — Он просил передать письмо тебе. — добавил Шереметьев, протягивая кожаный тубус. — Вскрыть?
— Да, — глухо и как-то отрешенно ответила женщина.
Мужчина сноровисто сломал печать. Открыл крышку. Извлек свиток и протянул женщине. Со всем уважением, кстати. Он и раньше с ней вел себя, не позволяя никаких лишних вольностей, теперь же и подавно — как на камерном приеме у Царя.
Марфа сломала печать на свитке. Развернула письмо. И вчиталась:
«Душа моя рвется к вам, ненаглядная Марфа Петровна, как журавль в небо. Однако случилась у нас небольшая заминка…» — начинал свое послание Андрей, словами Сухова из «Белого солнца пустыни». Только имя сменив.
И далее он давал краткую сводку. Причем писал не на местном варианте русского языка, а на привычном для XXI века. Даже в графике той. Да еще и с массой сленговых слов, символических оборотов и прочих приемов, дабы случайный читатель не сумел разобраться в написанном.
Письмо вышло у Андрея емким, циничным и в известной степени едким. Но Марфа чем дальше его читала, тем больше улыбалась. Соскучилась она уже по мужу. Соскучилась…
— На словах он что-то просил передать? — отложив письмо спросила она.
— Перед отъездом мы долго беседовали. Без лишних ушей. Он расспрашивал о тебе, о детях, о делах. Много и детально.
— О детях?
— Да. Ему было интересно буквально все.
— Хм. И что он намерен делать?
— Не могу знать. Твой муж отказался от предложения Царя нашего. Но оно иначе и не могло выйти. С какой стати Император Царю станет прислуживать? Опоздали мы. Промедлили.
— Ты ведь не просто письмо мне завез лично. Мог бы и так передать. Говори.
— Не просто завез. — кивнул Шереметьев. — С Андреем Прохоровичем мы сговорились о том, что обручении дочери вашей и царева сына.
