Судьба капитанов обоих кораблей имела много общего. Оба окончили Морской Кадетский корпус — единственное тогда в России учебное заведение подобного профиля. К тому времени оно уже выпустило немало морских офицеров, гидрографов и геодезистов.
Кто из ленинградцев не останавливался невольно возле огромного здания, расположенного на Неве между 11-й и 12-й линиями Васильевского острова? Построенное в 1796–1798 годах архитектором Ф. И. Волковым, оно обращает на себя внимание строгой монументальностью, свойственной русскому классицизму. Обращенный к Неве фасад украшен десятиколонным ионическим портиком. Слегка выступающие вперед боковые башни-павильоны завершаются плоскими куполами. В этом здании сейчас расположено Высшее военно-морское ордена Ленина и ордена Ушакова Краснознаменное училище имени М. В. Фрунзе.
Во времена отрочества и юности Крузенштерна и Лисянского обучение здесь длилось шесть лет: три года на кадетском курсе и еще три — на следующем, гардемаринском, куда кадетов переводили после сдачи специального экзамена. Изучались математика, навигация, мореходная астрономия, артиллерия, фортификация, корабельная архитектура, такелажное дело, морская тактика, английский и французский языки. Все это, казалось бы, обеспечивало будущим специалистам высокую теоретическую подготовку, а участие их в плаваниях во время летних кампаний способствовало развитию у них практических навыков. На большой модели парусного корабля кадеты обучались такелажному делу и управлению парусами.
Однако, по свидетельству современников, порядочно читались тогда лишь математика и немногие науки; на все остальное не обращалось внимания.
«Тогдашний корпус представлял свой особенный темный мирок, подходящий к старинным бурсам, — писал известный историк русского флота Ф. Ф. Веселаго. — Все было грубо, грязно и должно было страшно неприятно поражать нежную, эстетическую натуру». Один из выпускников корпуса вспоминал, что командиры рот, «казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет».
Веселаго пишет, ссылаясь на Крузенштерна, что зимою по ночам кадеты затыкали подушками рамы окон, где были разбиты стекла, и отправлялись в ближайшие склады за дровами для печки. Прилежание же и благонравие воспитанников поддерживалось преимущественно розгами. Это педагогическое «лекарство» прописывалось иногда в ужасающих размерах…
Крузенштерн и Лисянский не раз впоследствии вспоминали о тяготах учения в корпусе, но ни тот, ни другой никогда не сетовали на судьбу, повелевшую им стать моряками. Между тем на эту стезю они попали, в сущности, волей случая.
